Никодим живенько проскользнул внутрь, поставил на место наспех сколоченную «дверь» и тут же занавесил проём сшитыми в единое полотно волчьими шкурами, из числа тех, что князь императорской крови самолично раздобыл на охоте в горах Афганистана.
Дождавшись завершения манипуляций, Андрей строго посмотрел на денщика.
– Признавайся, проходимец ты эдакий, ты куда чай подевал и что это за дрянь в чашке?!
Никодим вытянулся и доложил:
– Не извольте беспокоиться, ваше высочество! Кофий ваш, и чай ваш, всё на месте! А это не дрянь, как вы изволили выразиться, а местные лекарственные сборы для укрепления организма! Посоветовали мне тут давеча местного известного знахаря, так вот я и…
Андрей сокрушенно покачал головой.
– Да ты, братец, точно белены объелся! Кто ж на вражеской территории покупает не пойми какие травки и поит ими великого князя? Совсем с ума сошел? А если бы я, к примеру, отравился? Или тебе нужно расследование по делу о покушении на жизнь члена императорской фамилии?
Тот захлопал глазами.
– Дык… Я ж сам давеча пил, и ничё, живой…
Тут в дверь постучали.
– Да!
На пороге возник дежурный офицер.
– Ваше высочество, прошу простить, тут прибыл какой-то военный корреспондент. Документы проверили, вроде всё в порядке. Вещи его и револьвер оставили в дежурке. При нём оружия нет.
Капитан Романов нахмурился. Вот час от часу не легче. Зачем ему тут корреспондент? Тем более сейчас?
– Чего хочет?
Офицер козырнул.
– Хочет представиться по случаю прибытия к новому месту службы и обсудить дальнейшую его деятельность в батальоне.
М-да, не было печали. Опять в вышестоящих штабах маются дурью от безделья. Но деваться некуда, раз прислали, надо хотя бы принять. А там видно будет, как от сего «подарка» избавиться поскорее.
– Ладно, Яковлев, черт с ним, зови.
Офицер козырнул и исчез за дверью. Капитан несколько секунд молча дырявил взглядом своего денщика, пытаясь вспомнить, на чём он, собственно, остановился, распекая того, но вспомнить не успел – в дверь вновь постучали.
Появившийся молодой подпоручик вытянулся и отрекомендовался:
– Ваше высочество! Честь имею представиться по случаю прибытия к новому месту службы! Подпоручик Норкин, честь имею!
Андрей цепким взглядом оглядел прибывшего. Вроде молодо-зелено, но нет. Нашивка за ранение. Два солдатских Георгия на груди. Значит, воевал и в офицеры попал уже после Великой войны. Знак Мариупольского военного училища. Стало быть, окончил факультет военной журналистики. А в Мариуполе готовили отнюдь не просто пропагандистов-агитаторов, там именно что военная журналистика со всеми вытекающими. Там всё серьёзно. Эти, мягко улыбаясь, душу вынут незаметно. А потом книгу о тебе напишут. И хорошо, если только книгу.
– Подпоручик, позволю себя осведомиться, какими судьбами вы в наших краях и почему именно в наших?
Тот вытянулся ещё больше.
– В связи с началом войны наш курс, как освоивший две трети учебной программы, прошел полевые испытания и был выпущен досрочно по ускоренной программе. По прибытию на Дальний Восток в штабе получил право выбора места службы. С замиранием сердца и внутренним восторгом в качестве дальнейшего места службы мной был выбран ваш легендарный лейб-гвардии кавалергардский его всесвятейшества и величия бронетанковый полк! В штабе полка меня приписали к вашему батальону!
Комбат капитан Романов хмуро оглядел прибывшего.
– Вот скажи, подпоручик, что мы тебе плохого сделали, а? Или ты считаешь, что мы рады видеть писаку в своих рядах? Зачем ты мне здесь? Езжай обратно в свой штаб…
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КВАРТИРА ИХ ВЕЛИЧЕСТВ. 29 октября 1921 года
Нельзя сказать, что из-за двери квартиры их величеств не доносились никакие звуки. Начальник Службы безопасности дворца генерал Климович тихо прикрыл за собой дверь внешнего периметра. Пришлось сегодня посты охранения отвести на лишние пять-десять метров дальше от квартиры, оставляя между охраной и особами лишние закрытые двери. Конечно, шептаться при дворе будут всё равно, но нечего зря искушать подчиненных. Охрана усилена и внутри дворца и снаружи.
А звуки, ну что звуки? Завидовать государям следует молча.
ЯПОНСКАЯ ИМПЕРИЯ. СЕВЕР КОРЕЙСКОГО ПОЛУОСТРОВА. 30 октября 1921 года
Норкин резкими движениями оправил форму и с вызовом посмотрел на великого князя.
– Смею заметить, ваше высочество, что я такой же ветеран, как и подчиненные вам солдаты и офицеры. Труса не праздновал и пулям не кланялся. Служу там, куда направило меня наше святое Отечество, служу верой и правдой, и я никому не позволю унижать то поприще, которое избрала для меня судьба.