С другой стороны, не удовлетворить его прошение я не мог. Да, он не боевой офицер и водить Дикую Армию в атаку на пулемёты он бы не смог (да и не пошли бы горцы за ним), но он неплохой юрист, весьма компетентный штабист, да и вообще…
Столько лет во главе государства бесследно не проходят. Пусть даже он и облажался.
— В общем, Ники. Моё предложение такое: официально ты занимаешь пост генерал-инспектора Генерального Штаба. По факту, ты будешь исполнять должность генерал-квартирмейстера операции по высадке и оккупации острова Хоккайдо.
Ники удивлённо поднял брови и переспросил:
— Хоккайдо?!
Киваю.
— Именно так. Операция весьма и весьма серьёзная, сам понимаешь. Выбить японцев из Южного Сахалина и Камчатки будет весьма непросто и очень кроваво. Нам нужен аргумент для переговоров весной и территориального обмена. Курильские острова не годятся, не тот куш, а вот Хоккайдо… Ну, ты меня понимаешь.
— Да, понимаю. Очень дерзкий план.
Соглашаюсь.
— Да, более чем дерзкий. Вот тебе папка с планом операции. Тебя сейчас проводят в комнату, где сможет спокойно ознакомиться с документами. И, да, я хочу поговорить с Настей с глазу на глаз. У тебя есть возражения?
Николай криво усмехнулся.
— Ну, какие у меня могут быть возражения? Ты в своём праве, а ей не двенадцать лет. Она рвется на фронт, так что…
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. КРЕМЛЬ. 16 октября 1921 года.
— Государыня. Мария Михайловна. Время кушать.
Маша устало подняла голову и кивнула. Да, время кушать. Какие тут могут быть дела…
Приняв из рук княгини Емец-Арвадской Масю, она высвободила левую грудь. Дочь с упоением приступила к трапезе.
Понятно, что у Маши в резерве был «подкорм» в виде нескольких «мобилизованных» кормилиц, но она, по возможности, никогда не пренебрегала своей материнской обязанностью.
Время кушать.
Да, дети наше будущее. Во всех смыслах этого слова.
Почему-то опять всплыл в сознании отчёт, который она только что разбирала. Очень дорого обошёлся казне этот год. Да так, что при всех запасах денег, время от времени приходилось включать печатный станок, что не могло не отразиться на инфляции в стране. Индустриализация, борьба с последствиями жуткой засухи, война с Японией, Всемирная выставка в конце концов. Олимпиады те же в прошлом году. Да и вообще…
Понятно. Цены будут расти. Причём, весьма существенно. Пока можно списывать на засуху и войну, но долго на патриотизме не поиграешь. А если война затянется, то может случиться что угодно. Патриотизмом сыт не будешь и детей не накормишь.
Императрица вздохнула. Да, дети. И если с её собственными детьми всё в порядке и голодными они точно не останутся, то вот с остальной массой подданных всё слишком непросто. Миша говорит, что в его истории от голода в этом году погибло несколько миллионов человек. Цифра страшная. Но, с другой стороны, как это ни чудовищно звучит, эти несколько миллионов остались в живых, а земли больше не стало. Разве вступил бы Миша в эту войну с Японией, если бы не острая необходимость в дополнительной плодородной земле? Тем более на Дальнем Востоке? Велика Россия, а плодородной земли крайне мало для такой численности населения.
Пять миллионов человек в год. Таков средний прирост населения в Империи. Земельная реформа лишь на короткое время сбила накал страстей. Ещё лет десять и всё пойдет вразнос, словно тот перегретый котёл паровоза.
Какой выход из ситуации?
Да, есть очевидные решения, в числе которых повышение урожайности, расширение пахотных земель (в том числе и за счет военной экспансии), создание условий для эмиграции в другие страны, война в конце концов. Но это были меры с весьма ограниченным эффектом. Например, повышение урожайности автоматически делает излишним такое число крестьян, что впору хвататься за голову, пытаясь придумать, где, чем и как их трудоустроить вне деревни. А индустриализация, хоть и требовала дополнительных рабочих рук, но не до такой степени.
Кроме того, нельзя было процесс пускать на самотёк, надеясь, что как-то всё само собой образуется. Образуется. Да так, что потом костей не соберёшь.
Нет, о стихии и речи быть не могло. Именно поэтому структуры Ведомств Императрицы Марии, всякого рода образовательные организации и прочие курсы были так заняты не только повышением грамотности населения, но и, не в последнюю очередь, тем, чтобы вытащить так или иначе из деревни в города как можно большее число молодёжи, в том числе и молодых барышень. Конечно, процесс был под контролем, Империи вовсе не нужно было, чтобы прибывшие девицы были вынуждены отправляться на панель. Вовсе нет. Им давали образование (какое-никакое), обучали на всяких курсах полезным в городе специальностям и всё такое прочее. Но было в этом процессе и скрытое главное — семьи в городах имеют намного меньше детей, чем в деревнях, а с пятью миллионами прироста в год что-то нужно было делать.
— Кушай, Мася, кушай. Тебе-то голод точно не грозит.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ЧИТА. СТАВКА ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО. 14 октября 1921 года.
— Как библиотека?
Настя подняла голову и улыбнулась.
— Да, есть тут интересные экземпляры. Признаться, я даже не ожидала.
— Не составишь ли мне компанию? Хочу прогуляться. Погоды нынче стоят просто чудные.
Настя прислушалась к завыванию ветра за окном и кивнула.
— Да, отличная погода. Я успела оценить, пока мы ехали сюда. Конечно, я готова.
Через четверть часа мы, прорвавшись сквозь ураган и вихри дождя, добрались до крытой беседки посреди парка у здания Ставки.
Настя поправляет сбитую ветром папаху. Замечаю:
— Ты же понимаешь, что фронт — это не курорт Монте-Карло?
Кивок.
— Да, понимаю.
Жестко:
— Зачем тебе это?
Она молчала.
— Анастасия Николаевна, если у нас не получится разговор, я вас в Москву отправлю первым же дирижаблем. Мне тут высокородные курсистки не нужны.
Настя кивнула, тяжело вздохнув:
— Да, конечно, я понимаю. Но, это тяжело говорить. Хорошо, пусть будет так. Я знала куда и к кому я ехала. Пусть будет так. Да.
Я ждал. Наконец племянница заговорила:
— Вот уже больше четырех лет моя семья словно проклята. После отречения ПапА от Престола мы стали словно прокаженными. Я так устала от всего этого. Сплетни, грязь, МамА со своими фантазиями, ПапА, который потихоньку начал спиваться от безысходности. Для него эта война — шанс вырваться в реальный мир, избавится от позора, от того, что в нас всюду тычут пальцем, смеются нам в лицо… Нас нигде не принимают. Да, печать позора на всех нас. Я не могу и не хочу так жить. Ольга и Татьяна вышли замуж и стали королевами. И вопрос не в короне, а в том, что мои сёстры стали теми, кем стали, исключительно потому, что вовремя дистанцировались от МамА и приняли вашу сторону. Я прекрасно понимаю, что МамА нас привела к катастрофе, бегство из Константинополя было глупостью. Извините, дядя Миша, я сумбурно говорю, но я пытаюсь передать то, что я чувствую, раз уж вы спросили. Накипело много.
Вокруг беседки бушевал ураган. Настя молчала. Молчал и я. А что мне сказать? Бедная девочка, мне её очень жаль. Она могла бы достичь многого в этой жизни, но чудовищный ген гемофилии печатью адского проклятия горел черным пламенем в её раненой душе. Конечно, никакие анализы этого времени не могли установить, является ли она носителем этой страшной болезни. Этого не знал никто. Этого не знала и она сама. Но все знали, что её МамА точно является носительницей, а её брат точно болен. Да, старшие сестры вышли сравнительно удачно замуж, и, главное, обе родили здоровых детей. Впрочем, откуда ей было знать, чего мне стоило выдать её сестёр замуж…