– Одежа порчена седью…
– Так гномы огнивом прошлись! И мы вовремя подоспели.
– Гномы зверя изгнали, трояны шибко лютые теперь!
– Гуни[9] повсюду рыщут!
– Гуни завсегда рыщут. Ремесло у них такое. Отойди от чумички, Грек!
– Вона титьки какие! Мочи нет, мацать буду!
Даша ощутила касание к груди, инстинктивно перехватила руку. Человек разразился площадной бранью.
– Чумичка говная, таль припадочная! Едва руку не сломала, зыркай, Тихон, фуфел будет!
– Я говорил, не мацай, чудило!
Тихон поднес чадящую лампу к лицу девушки, и она открыла глаза, подслеповато щурясь. В голове тотчас взорвался салют, руку скрутила горячечная боль. Слабый свет осветил помещение. Похоже на подземелье или подвал. Воздух сырой, ноздреватый, как тающий снег на тротуаре. Пахнет людским потом и вяленой рыбой. Вместе с болью пришло осознание пугающей действительности. Десятилетний мальчуган ловко управлялся чучелом крысы! Вертел, как рыцарь пращу! Удар, и здоровенный полицейский повалился с ног! Метнул тушку и сбил с ног швейцара. Кот набросился на подростка, как разъяренная рысь, мальчишка нырнул в подъезд, а она следом за ним, повинуясь древнейшему на земле инстинкту. Бей и беги. А после всего как сквозь землю провалился. Голову ломит, тошнота подкатывает к горлу, налицо симптомы сотрясения мозга. Левая рука малость опухла, но кости целы. Челюсти пса способны раздробить голень, не то что женское запястье! Ей повезло, зубы хищника лишь ободрали кожу. Пес весил по меньшей мере пятьдесят кило, пасть как у динозавра. Она нащупала металлическую пластину и обрывок золотой цепи. Кто хозяин у собаки, если украшает своего любимца подобной драгоценностью?! Металл на бронзу не похож, мягкий и сверкает, как червонное золото. Кожаная куртка распахнулась на груди, подкладка свернулась от огня. Таинственный герой спас незнакомку от свирепого бультерьера и исчез. Похоже на завязку романтической истории. Она вспомнила, как пахнуло жаром, а затем спасительный обморок поглотил сознание. Ученые считают, что обморок достался людям в наследство от предков. Попытка притвориться мертвым, чтобы не сожрал пещерный медведь. Те, у кого давний предок был храбрым воином, сознание не теряют. А вот потомки трусов хлопаются без чувств, как капризная мадам! Ее предки были трусами, это уж точно! Придя в себя, Даша ощутила страх. Так всегда случается, когда минует смертельная опасность. Она приподнялась на локтях, оглядываясь по сторонам. Низкие своды помещения, колонны подпирали потолок. По углам чадили лампы, извергая тошный запах горящего масла. Сильно пахло рыбой. Сбоку темным пятном маячил дверной проем, к нему вели высокие ступени. Над косяком оскалилась волчья пасть в натуральную величину. Чучело или умелый муляж. Сверху вытесана надпись, резаком по красному кирпичу: «Волчье слово – закон для баклана!»[10]
Вдоль стены на крюках была развешана вобла. Воблы очень много, она источала терпкий аромат, любой питерский алкаш позавидует. В дальнем углу подвала сгрудились люди. Темная фигура отделилась от толпы, приблизилась. Мужчина лет тридцати. Он был одет в кожаную безрукавку, на шнурке болтался медальон в форме скорпиона. Голую, обильно заросшую густыми волосами грудь покрывала синь татуировок. Тату необычные, вроде тех, что рокеры набивают. Черепа, кости, змеи переплетенные.
– Отбил шалаву у троянов, Тихон? – доброжелательно улыбаясь, спросил мужчина.
– Гномы огнивом пса отогнали…
– Теперь шалава ваша?
– Верное слово! Гномам чумички без надобности…
– Ты помогал им, смелый волк!
– Выжлец был дюже грозный, одному худо справиться! – скромно сказал Тихон.
– Почтенный выжлец, подручный самого Яноша. Ты заработал славного недруга, брат!
– Хотел загубить гниду, гномы помогли, – смущенно отвечал мужчина. По тону было слышно, что похвала ему по душе.
– Загубить трояна невозможно! – назидательно, словно школьный учитель, проговорил мужчина.
– Я хотел загубить выжлеца! – упрямо повторил Тихон.
– Ты – добрый волк!
– Милость за слово!
– Слово волка! Дам пять марок за шалаву! – Мужчина говорил тихо, вкрадчиво, нараспев. Широкая ладонь покоилась на рукояти кинжала, ножны простецкие, но лезвие длиной сантиметров двадцать.
– Чумичка пришлая, по ходу, кошарка[11], охота на нее будет!
– Думаешь гуням продать? Или псам выменять? Знаешь, что полагается за дружбу с кошарами?
– Не твой суд, Булат! Сам решу!
– Двадцать марок, Тихон! Лютый бредень, добрая цена! Никто из слободских тебе больше не даст!