– Не томи, шалава! Пей и айда дролиться! – суетился Грек. – С кем-то придется дролиться, потом все одно Булат тебя заберет!
Ничего не поменялось! Кто девушку поит, тот ее и танцует!
– Отвали! – грубо ответила Даша.
Она повернулась к Тихону:
– Красивый стакан! Откуда взяли?
– На куче нашли.
– Что такое куча?
– Там, в петровской слободе… – Он неопределенно махнул рукой. – Такого добра много. Грошей не стоит.
– Спасибо, что не отдал Булату…
Простодушное лицо Тихона потемнело.
– Худой человек. Совсем худой! Он тебя все одно отторгует. Падок до чумичек, свиное рыло! Груздь в темнице, вот он и лютует… – Он сплюнул на пол и покосился в сторону игроков.
– Трешка трефы! Пляши гузю[14], колченогий! – радостно гоготал Булат.
Низенький толстяк юлил, заглядывая в лицо удачливого игрока:
– Я верну, Булатик, милость дому твоему! И гузю спляшу, как ты любишь!
Он неловко пританцовывал на месте, похожий на разъевшегося жирного барсука. На низком лбу выступили горошины пота. Булат повернулся к женщине и сделал неприличный жест.
– Груздь – ваш старшой? – спросила Даша. В горле встал сухой ком. Она старалась не оборачиваться, но боковым зрением наблюдала за нехорошей компанией.
– Груздь – темный! – пояснил Тихон. – Он дважды сдернул с кичи, а псы так и не хватились. Груздь фартовый волк! – В его тоне звучало неподдельное уважение.
– А где он сейчас?
– Понятно где! Бакланов слободских мочил, видать, гунн сдали! – удивленно смотрел на непонятливую шалаву. – Или внове псы замели. Риску много, отважный волк, милость сердцу его.
Альфа-самец. Надо полагать, беглый каторжник. В настоящий момент принимает участие в криминальных разборках или сидит в тюрьме.
– Инде псы замели Груздя на прошлой седмице, пытали шибко люто, – продолжал рассказывать Тихон. – Он все едино сдернул. Едва выбрался из Крестов, там центровые его подобрали, отходили. Едва очухался, а тут гуни донесли…
– Ты часто упоминаешь о гунях. Это провидцы?
– Чудно молвишь! – улыбнулся Тихон. – Гуней всякой станет, кто псам весточку несет. Они гроши имеют, а иные гуни безо всякого умысла вести носят.
– Стукачи, говоря проще! – резюмировала Даша. – И как же получается, что Груздя вашего слободские вылечили, а он их мочит?
– Семейные хлопоты!
Взаимоотношения между криминальными группировками города Петрополиса напоминали бандитские разборки девяностых годов. Вчера враги, сегодня друзья. Структура параллельного мира мало отличалась от земной обители.
– Чутка подролимся, чумичка… – ныл озабоченный Грек, бросая испуганные взгляды в сторону Булата.
– Шкуру погоняй! – огрызнулась Даша. – А кто изображен на бокале? – Она ткнула пальцем в чернобородого мужчину.
– Ты не чуешь?! – воскликнул Тихон.
– Коли бы чуяла, не стала бы базарить! – Девушка на ходу пыталась вжиться в местную лингвистику.
– Это Янош Лютеранин! – ввязался в беседу Грек. – Перший троян!
Уже не первый раз она слышит это слово! Троян! Жители анатолийского побережья сражались с греками, но проиграли баталию. Греки не могли проникнуть в оснащенную Трою, смастерили здоровенного коня и прятались внутри. Так гласит легенда.
– Трояны – местная элита?
Мужчины переглянулись и громко рассмеялись, словно наивная кошарка ляпнула несусветную чушь. Она терпеливо ждала, когда они насмеются всласть, и повторила вопрос.