В свою очередь, в России война с Османской империей считалась неизбежной и даже необходимой, а потому была встречена в обществе спокойно и не без энтузиазма (за исключением левых, разумеется). Считалось, что последние события предоставляют прекрасный шанс разрешить наконец-то «турецкий вопрос», то есть «освободить Царьград», установить контроль над Черноморскими проливами и увеличить владения империи за счет ряда других османских провинций. Появление нового, уже третьего, Кавказского фронта не страшило – куда больше беспокоились о влиянии крайне правых и «распутинского кружка» на слабовольного, по всеобщему мнению, императора, с трудом будто бы противящегося кулуарным немецким предложениям сепаратного мира. Таким образом, опасались не столько увеличения пространства или продолжительности войны, сколько ее завершения до наступления ожидаемых уступок со стороны «режима» и достижения ряда внешнеполитических задач.
29 октября – 6 декабря. Лодзь и Краков
Тяжелые бои под Варшавой и развернувшееся в это же время австро-венгерское контрнаступление в Галиции, итогом которого стал провал первой осады Перемышля, не повлияли на решимость Ставки нанести поражение немецким войскам на Востоке. У великого князя все еще было значительное превосходство в силах – почти сто пятьдесят дивизий, в два раза больше, чем у Гинденбурга и Гетцендорфа. Не изменилась и основа стратегического замысла русских – атаковать врага в Силезии, прорвавшись в центральном секторе австро-германского Восточного фронта.
Увы, для реализации планов Ставки армиям Николая Николаевича критически не хватало времени и сил: необходимость совершать многокилометровые марши по уже разоренным областям русской Польши предельно утомляла войска, испытывавшие нехватку продовольствия и зимнего обмундирования. Стремительно увеличивалось количество «пальчиков» – солдат, прибегавших к членовредительству в надежде на избавление от кажущихся бесконечными военных тягот. В критических же ситуациях солдаты демонстрировали слишком охотную, по мнению их командования, готовность сдаваться в плен.
В то же время, фронтовой тыл находился в безобразном состоянии, особое нарекание у солдат и офицеров вызывали совершенно не справлявшиеся со своими задачами армейские медицинско-санитарные службы. Они все более зависели от помощи частных лиц и организаций, сформировавших ряд добровольческих санитарных отрядов. По мнению многих россиян, это было молчаливым признанием властями того факта, что без привлечения «общественных сил» победоносное ведение войны невозможно. Однако, несмотря на множащиеся признаки истощения боевого потенциала российских войск, Николай Николаевич и его штабные офицеры продолжали рассчитывать на еще «одно решающее усилие».
В Ставке великого князя вновь недооценили активность своего германского противника. Переброшенная под Торн «группа Макензена», которую русские считали после ее отступления из-под Варшавы небоеспособной, смогла прорвать линию фронта и создать фланговую угрозу русским войскам, предназначавшимся для вторжения в Силезию. В штабе Гинденбурга, получившего в эти дни звание фельдмаршала и должность командующего всеми германскими войсками на Востоке, рассчитывали окружить русские войска под Лодзью. И немцы почти преуспели в этом, но на десятый день после начала операции стало очевидным, что Макензену опять не хватает войск для того, чтобы захлопнуть крышку «котла».
Между тем, оправившись от первоначального шока, русское командование сумело грамотно распорядиться имеющимися силами, и теперь уже авангарду наступавших немецких войск грозило уничтожение. Генерал-квартирмейстер Ю. Н. Данилов радостно сообщил военным представителям англо-французских союзников при Ставке о том, что вагоны для будущих военнопленных (то есть окруженных под Лодзью немцев) уже прибыли. Это оказалось преждевременной радостью. В последний момент немцы вырвались из западни, сумев вывезти и собственную артиллерию, и тысячи захваченных в плен солдат царя. Затем, перегруппировавшись, они вновь атаковали русских, вынудив их оставить Лодзь.
Разочарование в русской Ставке было велико: свои посты оставили командующий Первой армией П. К. Ренненкампф и командующий Второй армией С. М. Шейдеман. «Ничейный» результат сражения под Лодзью подтвердил действенность стратегии немецкого военного командования на Востоке, сумевшего несколькими контрударами сорвать все планы Николая Николаевича на осень-зиму 1914 года.