Да, это был тот самый лабиринт глухих улиц, куда двадцать пятого июля тысяча семьсот девяносто восьмого года в погоне за бегущими от рассвета тенями, чувствуя на себе настороженные взгляды со ста минаретов, впервые ступил завоеватель Наполеон, влекомый благоуханием жасмина и судьбой. Тот самый бурлящий город, куда двадцать второго сентября тысяча семьсот девяносто восьмого года забрел изголодавшийся, обессиленный Денон — и в ту же минуту пленился восхитительной гармонией красоты и целесообразности, одеяния и цвета кожи. Та самая пестрая и шумная столица, куда двадцатого октября тысяча восемьсот первого года по следам уходящей французской армии проник У. Р. Гамильтон, подозрительно косясь на каждую темную пещерку или запертое окно. Та самая суматошная метрополия, которой двадцать первого декабря тысяча восемьсот двадцать первого года достиг светловолосый юноша по фамилии Уилкинсон, чтобы, подобно Денону, поддаться чувственным чарам теней, света, опасностей и ароматов…
И вот теперь, пятого ноября тысяча восемьсот пятьдесят пятого года, к этому многоязыкому городу приблизился Ринд, понемногу проникаясь ощущением приобретенных знаний и преодоленных пространств. И все же ему хватило сил на изумление — неподалеку от ворот Завоеваний молодого человека сразило наповал одно в высшей степени странное зрелище. Вот оно: «Вы будете сильно удивлены, и как раз тогда, когда меньше всего ожидаете». Мимо шотландца с грохотом прокатил экипаж из тростника, в котором, почти утопая под грудой саквояжей и чемоданов, сидел не кто иной, как сэр Гарднер Уилкинсон, собственной персоной.
Уже с наступлением ночи Ринд обнаружил археолога в гостинице «У Уильяма» — той самой, в которой снял номер, последовав совету сэра Гарднера.
— Ну и ну. Похоже, вас очень трудно поразить.
— Я видел вас еще за городскими стенами, — признался ошеломленный шотландец, — и просто успел прийти в себя.
На самом деле он расплатился с проводником, отпустил его и в одиночку пустился по улицам, решив самостоятельно разыскать дорогу к гостинице: оказавшись в новом городе, он всегда предпочитал разбираться в нем не развлечения ради, а поставив перед собой определенную цель. Однако здесь, в Каире, в лабиринте переулков, запутанных пострашнее, чем в Эдинбурге или парижском Латинском квартале, он скоро сдался и вынужден был прибегнуть к помощи одного настырного погонщика ослов.
— Франко? Греко? Инглес? — не отставал мальчишка.
— Я шотландец, — ответил Ринд и, не дождавшись никакой реакции, спросил: — Отведешь меня в гостиницу «У Уильяма»?
Таким образом, с наступлением темноты он сидел вместе с археологом на освещенной фонарями веранде, глядя на площадь Эзбекия, где некогда жил — и проводил свои многочисленные парады — Бонапарт, а нынче обитали попрошайки, водовозы, бронзоволицые чиновники из Индии, уланы, отступающие из Крыма, и задиристые, обвешанные патронташами турки.
— Честное слово, — промолвил сэр Гарднер, окуная кусочек пудинга в сливки, — это вам не omelette à la Thèbes, верно?
— Можно спросить, — отозвался Ринд, — как вы здесь оказались?
— Как я сюда добрался? — намеренно переиначил его вопрос археолог. — Двадцатого числа отплыл из Саутгемптона пароходом «Индус», двадцать пятого был на Гибралтаре, тридцать первого — на Мальте. Сегодня утром покинул Александрию и вскоре доехал по превосходной новехонькой железной дороге до конечной — пока что — станции Кафр аль Зайят, и заметьте, всего за шесть часов, а ведь в прошлый раз тот же путь, но по Махмудовскому каналу, занял битых четыре дня. Очень даже рекомендую.
— Позвольте заметить, сэр Гарднер, что вы могли бы посоветовать мне этот способ и раньше.
— Знаете, — откликнулся тот со смехом, — на расстоянии было трудно определить его эффективность.
— А вы уверены, что не нарочно послали меня более длинной дорогой, чтобы теперь нагнать в Каире?
Сэр Гарднер поковырял свой пудинг.
— Вы стали весьма подозрительны.
— При всем почтении к вам, сэр Гарднер, я не могу…
— Знаете, я не стану увиливать, но, право, затрудняюсь с ответом. Может, мне требовался повод, чтобы в последний раз приехать сюда. Может быть, я нуждался в определенной цели. Или просто… — прибавил он с застенчивым видом, — позавидовал вам.
— А скорее всего, — вслух подумал Ринд, — так и задумали с самого начала. Настигнуть меня по дороге.
— Да, потому что мне нужно вам кое-что передать. Сокровище, которому нет цены. Оно повысит ваши шансы найти чертог. Это чудесный талисман, я с ним почти не расстаюсь.