— Вы — мистер Ринд, — произнес мужчина и двинулся навстречу гостю прихрамывающей походкой.
— Да, — отвечал молодой шотландец. — А вы, должно быть, мистер Гамильтон.
— Сибстер, где-то под Уиком…
— Верно, — подтвердил Ринд, пожимая протянутую руку, неестественно бледную и костлявую.
Гамильтон изучал его через толстые стекла очков.
— А вы намного моложе, чем я ожидал.
— Мне почти двадцать один.
— Двадцать один? В самом деле? Учитесь, как я полагаю?
— В данное время — нет.
— Работаете?
— В данное время — нет.
Гамильтон продолжал рассматривать гостя в упор.
— Весьма любопытно. А впрочем, проходите. — Он приподнял свою трость, указывая путь. — Здесь у меня кабинет, как раз для подобного рода встреч.
— Вы принимаете посетителей?
— Когда возникает необходимость.
— …Поговорить о защите национальных реликвий?
— Юноша, вы ведь не очень стеснены во времени? Может, у вас есть другие дела?
— Нет-нет.
— Тогда пройдемте в мой маленький кабинет. Нас ожидает длинная беседа.
— Ну конечно.
Они неторопливо прошествовали вниз по ступеням в кабинет клерка, похожий на склеп, где Гамильтон снял цилиндр и погрузил свое хрустнувшее в суставах тело в кресло. Свет проникал в комнату лишь через решетку на потолке. Забитый водосток беспрестанно сочился дождевыми слезами.
Кап… кап… кап…
— Так значит, вам всего лишь двадцать один, — промолвил Гамильтон, поглаживая редкие пряди тонких, точно лен, волос. — Тогда, боюсь, я на целых пятьдесят шесть лет старше вас. Ну а сэр Гарднер находится где-то посередине — если не ошибаюсь, ему как раз исполнилось пятьдесят шесть. Поразмыслите об этом, юноша. Мы с вами представляем преемственность поколений — мы, сыновья и отцы археологии. Прошу, присаживайтесь.
— Так это правда? — Ринду показалось, что он услышал подтверждение своим догадкам. — Сэр Гарднер писал вам обо мне?
— Нет, он мне ничего не писал.
— Тогда откуда же вы узнали?..
— О вашем разговоре? — Гамильтон одарил посетителя ледяной улыбкой. — Что касается сэра Гарднера, от нашего пристального внимания ускользает очень немногое.
— Значит, кто-то нас видел? В Хрустальном дворце?
— Я слышал, это была задушевная беседа, словно между старыми друзьями. А ведь вы прежде никогда не встречались? И даже не переписывались?
— Никогда. Просто, видите ли, среди археологов сэр Гарднер слывет едва ли не героем. Он первым осудил грубые методы раскопок, которые были в ходу у других исследователей. Известно ли вам, что это он приказал заменить коптящие факелы в гробницах на восковые свечи, чтобы дым не портил стены?
— Да, я в курсе.
— Но я и не думал встретить его в Хрустальном дворце. Где угодно, только не там.
— Сэр Гарднер — советник дворцового комитета, и он написал подробный справочник по Египетскому залу; издание ожидается в самом скором времени.
— Я бы мог и сам догадаться, если бы был повнимательнее.
— Не волнуйтесь так, юноша. Уверяю вас, он совершенно не обижен.
Эти слова не могли не вызвать у Ринда благодарности — но и утешить его, приуменьшить чувство стыда, были не в силах. Надо же, сэр Гарднер Уилкинсон. Даже теперь, пять дней спустя, достаточно было вспомнить это имя, чтобы залиться краской смущения. Как же он сразу не догадался? Почему не заподозрил… чего-то в таком роде? Сейчас уже не хотелось и думать об этом.
Сэр Гарднер Уилкинсон, первый из археологов страны и величайший в мире египтолог. Начиная с тысяча восемьсот двадцать первого года, когда ему исполнилось двадцать четыре, он провел в этой стране двенадцать лет кряду, живя среди гробниц и храмов, изучая бесчисленные руины, перенося лишения, спасаясь от жестоких убийц и диких зверей, и приобрел за это время глубочайшие познания в области древних обычаев и нравов. Изнурительные труды по изучению настенных росписей убедили его, среди прочего, что египтяне играли в шашки, затворяли окна ставнями, дрессировали обезьян, чтобы те собирали фрукты, умели выкликать крокодилов из реки, называя их ласковыми прозвищами, пользовались искусственными инкубаторами, подвешивали мешочки с приправами над столом, чтобы еда не досталась крысам, и спали на обдуваемых ветром крышах, спасаясь от вездесущих нильских комаров.
В тысяча восемьсот тридцать девятом году за выдающиеся заслуги королева посвятила его в рыцари, и он стал единственным археологом, удостоившимся такой чести. Впрочем, с той поры сэр Гарднер только упрочил свою репутацию, предприняв несколько путешествий в Египет, опубликовав многочисленные академические и популярные труды, а кроме того, собрав немало впечатляющих званий и титулов, а именно: вице-президент Британской археологической ассоциации, почетный член Восточного общества Нью-Йорка, член-корреспондент Королевского азиатского общества, Венской императорской академии наук, а также Археологического общества Эдинбурга (в пыльных кабинетах которого Ринд изучал красноречивые послания Уилкинсона, не осмеливаясь даже вообразить, что когда-нибудь получит возможность потолковать по душам с их автором).