Чуть поодаль дрались два брата, Алфей и Марон, а рядом с ними сверкал медью отполированного шлема храбрец Диенек. Не раз и не два мидяне пытались поразить его, но он был словно выточен из камня и двигался расчетливо, почти одновременно со стоявшими рядом бойцами. Диенек удивил Тараса тем, что дважды убил своих врагов, прошив насквозь их плетеные щиты.
Тарас заметил, что почти никто из спартанцев не стремится лишний раз попробовать на прочность персидский панцирь. «А зачем тупить копье? – поймал он себя на мысли, отбивая прилетевшую издалека стрелу. – Ведь у них столько незащищенных мест, что можно убивать, даже не касаясь доспехов. Похоже, этот Ксеркс металл экономит больше, чем своих людей».
Сам Леонид тоже не давал спуску наседавшим со всех сторон мидянам. Он пригибался, уходя от ударов и прикрывая тело щитом. Но каждый раз, когда царь распрямлялся и выбрасывал, словно пружину, вперед руку с копьем, падал замертво кто-то из персидских воинов.
Бились спартанцы дружно, чувствуя плечо рядом стоящего воина, и мидяне так и не смогли пробить оборону. Лишь кое-где им удавалось ненадолго потеснить гоплитов, а на место немногих павших спартанцев тут же вставали другие. Так они выстояли почти полчаса, потеряв всего нескольких человек, но почти не сдвинувшись с места. Зато перед ними выросла целая гора трупов, что уже мешала новым персам добраться до первой шеренги греческих гоплитов.
Наконец, персы отошли, а спартанцы смогли немного передохнуть. Тарас, которому удалось схватиться только с одним мидянином, всадив тому копье в бедро, был немного разочарован и рвался в бой.
Не успели мидяне отойти вниз к своим, как свет солнца вновь затмили стрелы. И спартанцы опять привычно опустились на одно колено, прикрывшись щитом и пережидая смертоносный дождь. Многие в этот раз уже откровенно веселись, переговариваясь из-под щитов с соседями по шеренге и задирая друг друга.
– Ты видел, как они бежали, Эгор? – крикнул Архелон своему другу. – Как трусливые женщины.
– Если это лучшие воины Ксеркса, – подхватил Эгор, перекрикивая шум барабанивших по щитам стрел, – то я, пожалуй, буду биться с ними одной рукой, чтобы дать отдохнуть другой. И даже без шита.
– Щит тебе еще пригодится, – отсоветовал Архелон, – видишь, как они бесятся от своего бессилия. Не могут одолеть нас в открытом бою и хотят поразить всех издалека.
– Да, бойцы из персов не лучшие, – согласился Эгор, – да и копья у них короткие. Ни за что не смогут достать до наших тел.
Тарас помалкивал, сжимая кожаный ремень щита и вспоминая о «Бессмертных» – гвардии Ксеркса, которые еще не вступали в бой. Он не торопился с выводами. Ведь для персидской армии, которая, по слухам, насчитывала около двухсот тысяч человек[4], эта атака была всего лишь рядовым столкновением, хотя и самым первым. До сих пор никто не осмеливался вставать на пути у владыки половины мира. Ведь царь персов – если он уже был в лагере – проделал длинный путь от пролива Геллеспонта сюда через Македонию, Фессалию, Фтиотиду и Малиду, не встречая никакого сопротивления. Македонцы и фракийцы уже давно были его данниками[5], хотя и не порвали сношений с греками, а остальные дали послам персов «землю и воду»[6]. И вот теперь он впервые получил отпор.
«Представляю, как бесится Ксеркс», – невольно ухмыльнулся Тарас.
– Атака! – выкрикнул Леонид, вскидывая тяжелый щит и первым поднимаясь на ноги. – Построиться!
Спартанцы поднялись с колен и вновь изготовились к бою. Их небольшая фаланга насчитывала в глубину шесть неравных рядов, сужавшихся к проходу в скалах, который был сейчас перегорожен заново отстроенной стеной. На стене и за ней стояла стража из вооруженных периеков, среди которых было некоторое количество лучников. Впрочем, Леонид оставил собственных лучников позади, решив положиться на привычную фалангу, не в пример персам, у которых, как показалось Тарасу за первые часы сражения, лук был едва ли не главным наступательным оружием.
Между тем приближалась новая волна мидян. Это были все те же пешие копейщики, которым уступили место отошедшие в тыл всадники. Но на этот раз пешие мидяне сами начали атаку с обстрела фаланги спартанцев из луков. Воины разбились на две группы. Часть мидян, что приближалась вдоль обрыва, на ходу стреляли из лука, а копейщики образовали подобие клина, острие которого нацелилось на Леонида, стоявшего перед строем.
– Встать плотнее! – приказал царь, и спартиаты придвинулись плечом к плечу, прикрывая своим щитом еще полкорпуса рядом стоящего воина от летевших стрел. Одна из них просвистела рядом с ухом Тараса, поразив стоявшего позади воина. Раздался сдавленный стон и спартанец, «поймавший» стрелу в шею, повалился под ноги своим товарищам. Другая стрела, звонко ударившись медным наконечником, отскочила от шлема Тараса.
Наконец вторая лавина мидян с воплями обрушилась на ощетинившихся копьями гоплитов и потеснила их, слегка продавив середину строя. Море красных плащей всколыхнулось. Удар был мощным. Тарас даже на мгновение потерял из виду царя, исчезнувшего за телами окруживших его мидян. Но вскоре Леонид снова появился в поле зрения, насадив на копье одного из воинов в пестром хитоне. Его копье пробило панцирь мидийца, вышло из спины и застряло, так что Леонид даже ударил обмякшее тело ногой, чтобы выдернуть его обратно. К счастью, он проделал это очень быстро. Лишь один из нападавших персов успел нанести второй удар, который Леонид отразил щитом, а следующим движением он уже поразил и этого бойца.
И все же спартанцы попятились. Видя это, мидийцы утроили натиск. В тесноте ближнего боя их короткие копья даже давали некоторое преимущество. Не только первая шеренга, но и вторая, где стояли Тарас с Архелоном и Эгором, и даже третья уже вступили в сражение. И тут раздалась команда: «Назад!» Услышав которую, спартиаты повернулись вполоборота в сторону прохода. А затем, чуть приподняв копья и одновременно прикрывая корпус щитом, устремились назад. Это было так похоже на отступление, которого мидяне уже и не надеялись увидеть, что они даже немного опешили, и на мгновение между ними и спартанцами образовалась брешь в несколько метров. Именно этого и добивался Леонид. Строй гоплитов выровнялся. А когда мидяне с воплями вновь бросились вперед, предвкушая победу, раздался новый зычный окрик Леонида и спартанцы «все вдруг» резко обернулись лицом к противнику, выбросив правую руку вперед. И каждое копье нашло свою цель. Вся ближняя шеренга мидян рухнула под ноги спартанцам как подкошенная. Наступление приостановилось.
– Коли! – крикнул Леонид, не давая передышки врагам.
И новый удар скосил следующую шеренгу мидян. После этого маневра Тарас был уже в первом ряду, рядом с Креонтом, заняв место убитого персами воина. Спартанцы нанесли еще несколько таких же молниеносных и смертоносных ударов, окончательно смешав порядки мидян и обратив их в бегство. А стоило мидянам показать тыл, как спартанцы перешли в наступление и отогнали их метров на сто от Фермопильского прохода вниз по ущелью.
– Остановиться! – крикнул Леонид, прекращая преследование, и опуская окровавленное копье вниз. – Пусть эти трусливые псы бегут и расскажут другим, чего стоит наше гостеприимство. А мы вернемся назад.
Посмеявшись вместе с царем над персами, спартанцы едва перевели дух. Однако, устремившись назад по трупам мидийских солдат, они не успели отойти к самой стене, как были застигнуты атакой конных персов.
Мгновенно построившись и сомкнув ряды – причем передние гоплиты опустились на колено, прикрывшись щитами почти целиком и выставив копья под углом вверх, – спартанцы приготовились к отражению атаки всадников. Бросив взгляд на приближавшихся врагов, Тарас с удивлением заметил, как конные лучники «всаживали» стрелы в своих же пехотинцев, обратившихся в бегство, перебив на ходу почти всех. «Просто заградотряд какой-то, – горько усмехнулся Тарас, – ни шагу назад. Не любят персы трусов».
4
Информация Геродота о том, что войско персов насчитывало свыше миллиона человек, считается современными исследователями явно преувеличенной. «Отец истории» всеми силами воспевал героизм небольших армий греческих полисов перед полчищами варваров.
5
Македонию и Фракию покорил предшественник Ксеркса персидский царь Дарий в 511 году до н. э, преследуя сразу несколько целей. Он хотел создать там базу для похода на остальную Грецию, а также ударить в тыл степным скифским племенам.