Сгрудившиеся вокруг алтаря норсы выкрикивали одно-единственное имя, от которого на Зигмара накатывали приступы тошноты. То было имя самой смерти, и он чувствовал, как окаянные звуки волнуют сердца его воинов. Вперед выступил исполин в окровавленных доспехах с черным знаменем, клокочущим штормовой мощью, на полотнище которого сверкали черные молнии. В последний раз выкрикнув имя своего жуткого божества, норсы бешеным полчищем покрытых татуировками воинов бросились в атаку. Их встретил град арбалетных стрел с железными наконечниками, который выпустили наемники, сражавшиеся за ютонское золото. Тяжелые стрелы расщепляли щиты и пробивали доспехи норсов. Передние ряды пали, но их место тут же заняли следующие воины. Новый залп, новые жертвы…
Стрелы лучников не обладали убойной силой арбалетных, а потому многие просто вонзались в тяжелые щиты северян и застревали, не причиняя вреда. Зигмар мысленно возблагодарил неведомого бога, который рукой Отвина остановил его и не позволил убить Мария. Если бы не арбалеты, норсы бы уже могли прорваться в город.
Но вот арбалеты и луки уже оказались бессильны.
Норсы бросились на стену, и кровь полилась рекой.
Зигмар отразил удар топора и молотом саданул в лицо противнику. Норс повалился назад, но на его место тут же встал другой воин, метивший мечом в шею императору. Зигмар уклонился и с силой ударил противника щитом в грудь.
По трупам своих товарищей норсы с воплями взбирались к стене, круша кости погибших под тяжестью обремененных доспехами тел. Зигмар стоял насмерть, истребляя врага смертоносными взмахами Гхал-Мараза, и там, где он бился, норсы отступали.
Воин взмахнул черным стягом, в вышине послышалось жуткое шипение, и за ним потянулся дым от дьявольского алтаря. Казалось, что кровавое сооружение издавало нечленораздельный воющий рев, вздыбились тащившие его вверх демонические твари и забили в воздухе подкованными железом копытами. Зигмар ощущал древнюю силу страшного алтаря. На него бросился приземистый одноглазый норе с торчащими дыбом волосами, смазанными смесью смолы и мела.
Император развернулся к нападающему, прикрываясь щитом, и тут из жуткого стяга в него метнулся мерцающий черный сполох и поразил с потрясающей силой. Щит вспыхнул, края его раскалились и сделались золотыми, словно охваченный огнем пергамент.
— О, зубы Ульрика! — вскрикнул Зигмар и отбросил остатки щита. Одноглазый тем временем набросился на него, и император упал со стены. Они тяжело рухнули вниз, Зигмар даже выпустил Гхал-Мараз. Пришлось ударить норса шлемом в лицо, но тот, казалось, не чувствовал боли. Он кусался и плевал в Зигмара, из его пальцев выросли железные когти, и он с животной яростью вцепился в унберогена.
Вдоль всей стены на защитников империи бросались норсы, напитанные яростью, и в венах у них клокотала древняя сила северных богов, способная запросто поглотить их самих. Только никто из норсов не боялся такого исхода.
Зигмар откатился в сторону. Он чувствовал, как бугрится кожа одноглазого, словно у того в груди извивается клубок змей. Норс впился ему в шею внезапно удлинившимися клыками, и Зигмара спас только серебряный латный воротник. Он ударил противника кулаком в лицо. Хрустнула кость, клацнули клыки, только плоть врага была словно железная. Кожа у него потемнела, из вспучившихся на лбу уплотнений появились рога. Тут ему в бок вонзилось копье, и он вскинулся, стремясь распороть копейщику живот. Зигмар подхватил Гхал-Мараз и взмахнул молотом, когда на него снова кинулась рогатая тварь, уже скорей монстр, чем человек. Он перехватил молот совсем у бойка, шагнул к чудищу, со всех сил ударил врага в морду и размозжил ему голову. Серокожее тело повалилось на камни, сотрясаясь в конвульсиях, оно подергивалось и лягалось, и, словно охватившее тело норса превращение еще не закончилось, из плоти появлялись все новые рога, конечности и костяные бугры.
Зигмар отпрыгнул назад, понимая, что теперь норсы будут биться в обличии монстров, ибо колдовство преобразило их тела, мало что оставив от изначального вида. Все они теряли человечье обличив, император сам видел, как кожа нескольких северян покрылась чешуей, как у рептилий. Некоторые обзавелись могучими, как у громадных быков, рогами, кожа других светилась ярким зеленым огнем. Кое-кто, обезумев от влившихся в него страшных сил, спрыгивал с виадука и летел в пропасть.
Редван сражался с норсом с бугрящимися канатами вен на мускулах, чье туловище раздулось до неимоверных размеров, распирая доспехи, разлетевшиеся на части. Тело гиганта было усыпано арбалетными стрелами, только они его, похоже, совсем не беспокоили. Редвану удавалось не подпускать его к себе до тех пор, пока ютонские воины не приперли обезумевшее чудище к стене, где унберогены, наконец, изловчились и убили его.