Далеко внизу карабкались на гору зверолюди, в воздух взлетали крылатые твари, которые были крупнее вооруженных короткими луками летучих мышей и несли в лапах других, а кого — из-за расстояния разглядеть было невозможно. Сверху доносились звуки битвы, мимо Пендрага то и дело пролетали тела воинов и монстров. Его чуть не сбило чудовищное создание — полумедведь-полусобака, и когда он уже почти срывался в пропасть, чья-то сильная рука схватила его за руку и потащила вверх.
Второй рукой Пендраг нашарил точку опоры и пополз навстречу спасению, заливаясь после пережитого истерическим смехом. Обхватив скалу обеими руками, он смотрел на спасителя и не узнавал его. На плече у того была бело-голубая нашивка.
— Я тебя спас, граф, — произнес человек, помогая Пендрагу подняться на ноги.
— Зверолюди? — просипел граф.
— Отбились. Пока что. А теперь идем, нечего здесь торчать.
Пендраг кивнул и побрел вверх по склону средь луж крови и оторванных конечностей. Когда он добрался до стены, ноги у него изрядно дрожали. Очень осторожно он встал во весь рост под приветственные крики воинов Мидденхейма, которые обрадовались, что он жив. Спаситель исчез из виду, затерявшись средь прочих защитников города. Мирза пробрался к Пендрагу через ряды воинов, и лицо его растянулось в широкой улыбке.
— О боги, друг! Думал, что мы уже потеряли тебя! — приветствовал появление графа Вечный воитель.
Пендраг ссутулился, все еще не придя в себя после близости смерти. Он показал Мирзе покореженную серебряную руку и сказал:
— Я все еще жив только благодаря искусству мастера Аларика.
Взглянув на протез, Мирза проговорил:
— Значит, я тоже ему бесконечно обязан.
Пендраг подобрал секиру и сказал:
— Если нам удастся выжить, отправимся вместе в чертоги короля Кургана и поблагодарим его. Только у нас на подходе еще много зверолюдей.
— Оружие к бою! — отдал приказ Мирза, и воины бросились к стене, нацелив копья и луки на склон. Среди них не было паники, спешки или страха, только осознание долга и храбрость. И Пендраг как никогда гордился тем, что ему выпала честь быть их предводителем.
— Защитники Мидденхейма, пробил ваш час! — крикнул он, и как только слова графа сорвались с его губ, из-под обрыва вылетели не меньше сотни громадных крылатых широкоплечих зверолюдей с огромными крыльями. Некоторые из них несли странных воинов, которые выли и бились у них в когтях, другие — облаченных в балахоны и потрескивающих колдовским сиянием существ.
— Стреляйте! — вскричал Пендраг.
В небо взмыла туча стрел.
Сотнями футов ниже, в глубине пещеры, Вольфгарт вслушивался в темноту. Он полагал, что здесь, внизу, будет спокойно, но как же он ошибался! По камню скрежетал металл, от сотрясений в дальних пещерах и коридорах осыпались галька и песок.
Казалось, он дышит до невозможности громко, и сердце громыхает в груди болезненно и пугливо. У него за спиной слышалось тяжелое дыхание и приглушенная брань сквозь зубы — это застыла средь тьмы, слабо освещенной светом лампы, сотня воинов, вооруженных длинными кинжалами, пиками и тяжелыми булавами.
— И о чем я только думал! — тихонько прошептал он, когда Шаргалл остановился в начале грубо высеченного в скале туннеля. Горняк задержался там, чтобы разглядеть метку на стене, прислушиваясь перед тем, как перейти в другой коридор. Похоже, он знал, куда идет, хотя Вольфгарт не понимал, как можно разобраться в лабиринте извивающихся ходов, огромных пещер и скалистых галерей. На стенах, отражая свет, блестела влага. Вольфгарт утер со лба пот.
— Это только мне жарко, или всем? — спросил он.
— Только тебе, — отвечал Штейнер, вырисовывающийся в полумраке лишь силуэтом.
Осадный инженер Штейнер был худым нервным человеком, который оружию предпочитал подсчеты, измерительные линейки и чертежи стен замков. Но приказ есть приказ, и ему пришлось отправиться на подмогу воинам, которые вызвались сражаться под городом, внутри горы. Как и Вольфгарту, ему было неуютно здесь, во тьме лабиринтов, положение еще больше усугублялось тем, что первый был воином, а Штейнер — ученым.
Около пятисот воинов спустились в тайный лабиринт под городом, для пущей эффективности разделившись на пять групп. Голоса и крики разных отрядов причудливо разносились эхом, и было невозможно сказать, какое расстояние их отделяет.
— Глубоко мы забрались? Как думаешь? — спросил Вольфгарт.
— Может, несколько сот футов? — пожал плечами Штейнер.