— Эх, лучше бы я напился, — прошипел Вольфгарт, глядя на волчьи обнаженные клыки и горящие глаза.
— Ты уже пьян, забыл? — отозвался Пендраг.
— Значит, маловато.
Утробный рык черного волка заставил обоих замолкнуть.
— Мои братья по оружию, Вольфгарт и Пендраг, — представил друзей Зигмар. — С юных лет бьются они плечом к плечу со мной, и дружба наша скреплена кровью.
Ар-Ульрик повернул к ним скрытое под маской из волчьего черепа лицо, и Зигмар услышал, как друзья хватают ртом воздух, когда на них обрушилась полная мощь ледяного взгляда.
Затем жрец кивнул и махнул побратимам Зигмара со словами:
— Разденьте его. Пусть останется в том, в чем мать родила.
Зигмар вручил Вольфгарту Гхал-Мараз, и друзья сняли с него все одежды. Поджарое мускулистое тело пестрело множеством бледных шрамов, змеившихся по рукам, груди и плечам.
— Это Котел скорби, — объявил жрец. — Веками он используется для того, чтобы выбрать достойных благословения Ульрика.
— Котел скорби? — переспросил Вольфгарт. — Почему он так называется?
— Потому что недостойным не пережить этого испытания, — отвечал Ар-Ульрик.
— Вечно тебе надо сунуть нос, — проворчал Пендраг, но друг только пожал плечами.
— И как же котел оценит, достоин ли я? — спросил Зигмар, хотя уже опасался, что знает ответ.
— Ты погрузишься в эти воды, и если вынырнешь живым — значит, достоин.
— Ну, не так уж и страшно, — решил Вольфгарт. — Холодновато, конечно, только и всего.
— Хочешь искупаться? — ухмыльнулся Зигмар, уже представляя, как холодна покрытая коркой льда вода.
— Ну уж нет, — отмахнулся Вольфгарт. — В конце концов, нынче твой день.
Зигмар взялся за край котла, чувствуя через железные стенки холод воды, покрытой толстой коркой льда, которую никто не поможет ему пробить. Он глубоко вдохнул и ударил кулаком по льду. Руку заломило от холода, но лед остался цел. Тогда он снова ударил кулаком, и на сей раз лед покрылся паутиной трещин.
Рука нестерпимо болела, но Зигмар бил по льду вновь и вновь, пока не проломил. Грудь его тяжело вздымалась, рука кровоточила. На лбу замерз пот, и не успел он подумать о том, насколько холодна вода, как подтянулся, перемахнул через край котла и нырнул.
Холод оглушил его, подобно удару молота, весь воздух из груди вышел. Чувствуя, как бешено колотится о ребра сердце, он едва не заорал от боли, но ледяная вода хлынула ему в рот. Перед глазами, словно отблеск зимнего солнца, вспыхнул яркий свет, и Зигмар погрузился во тьму котла.
Под водой оказалась тьма — абсолютная и бесконечная. Холод огнем жег тело. Удивительно, как ледяная вода могла вызвать подобные ощущения. Зигмар погружался все глубже и глубже, гораздо глубже, чем позволяли размеры котла. Тело опускалось в ледяные глубины, затерявшись в бесконечной зимней ночи.
Зигмар задержал дыхание, его легкие горели, сердце заходилось протестующим бешеным стуком, который отдавался в голове боем боевых барабанов орков. Перед ним в темноте мелькали образы, пролетали видения из прошлого; говорили, так случается в последние мгновения жизни утопленника.
Зигмар видел себя во главе бросившегося в атаку войска в бою за Астофен, заново пережил свирепую радость, охватившую его, когда он громил орду зеленокожих, и тяжкую скорбь после гибели Триновантеса.
Вот сражение с лесными зверолюдьми, бой с драконооргом Скаранораком, битва с тюрингами и те войны, которые он вел с норсами. И вдруг сквозь водную рябь возникло лицо: с чарующим грозным взглядом, жестокое и прекрасное, в ореоле черных блестящих волос.
Едва Зигмар узнал Герреона — предателя, убившего собственную сестру и великую любовь Зигмара, несравненную Равенну, — как его душу заполонила ненависть. После содеянного близнец Триновантеса бежал из земель людей, и судьба его была неизвестна, но Зигмар всегда помнил, что за Герреоном кровавый долг, который должен быть уплачен.
Растаяло лицо убийцы, и вместо него возникла горная долина и высокая башня жемчужного цвета, давным-давно сокрытая от людей. На вершине той башни восседало омерзительное существо, костлявый лоб которого венчала корона древней силы. Это видение тоже исчезло, сменившись изображением одинокой скалистой горы средь дремучего бескрайнего леса. На вершине был выстроен грандиозный белокаменный город, а над шпилями и башнями парил образ оскалившегося белого волка.