Российские губернии и раньше не были «беззаконными». Специально назначенные чиновники, известные, в частности, как недельщики, или даже прокуроры выполняли полицейские и судебные функции при региональных военачальниках по крайней мере с начала XVII века29. Судебные споры стали широко распространены в России раннего Нового времени, но они рассматривались органами государственного управления и полицией (включая губернаторов) и в значительной степени полагались на государственные учреждения и служащих в Москве30. Начиная с XVIII века российские правители пытались расширить провинциальное судопроизводство, и, после того как результаты усилий Петра I в 1720‐х годах оказались недолговечными, к концу века сословные суды Екатерины II охватили большую часть центральной России31. Однако уже спустя двадцать лет эти суды были вновь упразднены для крестьянства. Пока крестьяне были собственностью своих помещиков, не было необходимости в государственной судебной системе в сельской местности32.
Хотя реформированные суды 1860‐х годов не были первыми судебными институтами, проникшими в провинцию, масштаб их распространения в последующие несколько десятилетий был беспрецедентным. Первоначально проект по распространению законности казался осуществимым только в двух категориях регионов: в традиционных центрах Европейской России и на прилегающих промежуточных землях, таких как Крым, Казань и степной регион юга России, который был охвачен окружными судами в Харькове, Воронеже, Саратове, Новочеркасске и станице Усть-Медведицкой. Однако несколько промежуточных территорий остались нетронутыми. Например, в Оренбурге и Уфе новые суды были учреждены только в 1892 году, поскольку правительство сочло эти регионы слишком слабо интегрированными в систему государственного управления. Более отдаленные регионы, как правило, присоединялись позже, в основном из‐за больших расстояний, отсутствия инфраструктуры и вытекающих из этого логистических проблем для правоприменения. Так, Крайний Север, Сибирь, степной район и Средняя Азия перешли на новую правовую систему только между 1896 и 1899 годами (см. карту 2)33.
Распространение нового порядка также зависело от культурной среды. Во-первых, культурные факторы привели к различиям в судопроизводстве. Например, хотя законодатели и рассматривали Южный Кавказ как достаточно «развитую» в культурном и инфраструктурном смысле территорию для введения новой системы, они решили не внедрять суд присяжных в большинстве районов Тифлисского судебного округа. Суд присяжных также не был введен в Польше и поначалу в прибалтийских губерниях, а также в степных районах и Туркестане: знание русского языка, языка нового суда, в этих регионах было слишком низким и не позволяло пользоваться услугами присяжных. Во-вторых, культурные особенности повлияли на порядок включения территорий в новую систему. Регионы, населенные людьми, которых считали культурно неполноценными, как правило, попадали в конец списка. Особенно со времен правления Екатерины II (1762–1796), а в какой-то степени и раньше российские правители рассматривали свое взаимодействие с населением недавно завоеванных регионов с позиции цивилизаторской миссии34. И хотя, как и во многих империях, была сформулирована идея о том, что правовая реформа может ускорить цивилизационный процесс, предполагаемые различия в уровне развития населения заставляли власти полагать, что основанные на универсальных правовых принципах и открытые для всех инклюзивные суды могут быть введены только там, где уже существует умеренный уровень «развития». Такие районы, как степные территории с их кочевыми и полукочевыми обитателями, не подходили для этого. Член специальной комиссии, изучавшей пригодность таких районов для новой судебной системы, например, пришел к выводу, что «киргизов» нельзя судить по российским законам35: «От киргиза, при другом племенном организме и при других условиях среды и стихии, нельзя требовать одинакового понимания и взгляда на преступления и проступки, как от русских и от других европейцев…»36
29
Документы по истории Казанского края, XVI–XVII / Ред. И. П. Ермолаев, Д. А. Мустафина. Казань: Изд-во Казанского университета, 1990. С. 135–136;
30
31
33
Географическое распространение реформы подробно рассматривается в:
34
35
В Российской империи кочевников степей Центральной Евразии называли «киргизами». При советской власти эти группы стали называться «казахами».
36