Даже если оно будет поломано в процессе, и все, что останется — это кровь с примешанным к ней запахом.
Потом меня осенило.
Нейт здесь.
Папа тоже здесь.
Вот дерьмо.
— Что ты здесь делаешь? Папа наверху, и тебе нужно уйти, пока он не проснулся. Он спросил меня, есть ли что-то, о чем он должен знать, и даже сказал, что пахнет иначе. Понятия не имею, почему у него такой чувствительный нос, но он есть, и я чуть не потеряла его, и он знает, Нейт. Он знает, что что-то не так, потому что он папа. Он кое-что знает, и я не могу лгать ему. Я не могу этого сделать…
— Эй. Дыши глубже.
Я вдыхаю, затем резко выдыхаю, глядя на него из-под ресниц.
— Я… мне страшно. Я боюсь его рассердить или потерять после того, как наконец вернула. Это чудо, что он дома и так быстро выздоровел, а я не могу… не могу думать о том, чтобы потерять его.
— Не потеряешь. Я позабочусь об этом.
— Серьезно?
— Я когда-нибудь давал обещание и не сдерживал его?
— Да.
— Тогда поверь мне в последний раз.
— Ты… собираешься с ним поговорить?
— Пора мне сделать это. Я ждал, пока он выздоровеет, но я должен быть тем, кто ему скажет, прежде чем он вернется к битве со Сьюзен и узнает об этом самостоятельно.
— Да. Я понимаю.
— Мы должны быть реалистами, Гвинет. Он, вероятно, не воспримет это хорошо.
— О Боже. Он… он будет так зол.
— Он будет. Но я выдержу это.
— Как… как ты собираешься это сделать?
— Я скажу, что убедил тебя на этот брак, а ты просто согласился с моими планами.
— Но это неправда. Я согласилась на это и могу нести за это ответственность. Я сказала тебе перестать обращаться со мной как с чертовым ребенком, Нейт.
— Дело не в этом.
— Тогда в чем?
— Ты не можешь позволить себе потерять его. Он твой отец и твоя единственная семья.
Это вызывает у меня слезы, потому что смысл его слов поражает меня прямо в мое едва бьющееся сердце. Он знает, как много для меня значит папа, поэтому, чтобы я не потеряла его, он рискует потерять его.
Он рискнет быть брошенным ради меня.
Он предпочел бы, чтобы его снова бросили, чем мне пришлось бы снова пройти через это.
И это больно. Потому что он не должен падать на меня, когда не испытывает чувств. Когда он перестал прикасаться ко мне, вместо того, чтобы бороться за меня.
— Я собираюсь взять на себя ответственность за свои действия, Нейт. Тебе не нужно жертвовать собой ради подружки для секса.
На его щеке подскакивает мускул, и он сжимает челюсть. Я могу сказать, что его терпение на исходе, потому что он тяжело дышит, прежде чем говорит:
— Ты не такая, так что хватит использовать эти долбаные термины, Гвинет.
— Это то, что люди моего возраста называют сексуальными отношениями. Черт. Разве мы не были такими?
— Если бы ты была такой для меня, я бы не выполнил твои требования, когда бы тебя ни увидел. Я бы поставил тебя на четвереньки и трахнул. Так что нет, ты не подружка для секса.
Мое сердце сжимается от образа, который он насаждает мне в голову. Я сглатываю, потому что мое сердце принимает это как фальшивый знак, чтобы вернуться к жизни.
Мое тело жаждет прильнуть к нему, потому что я скучала по нему. Мне не хватало секса с ним, и спать рядом в его руках. Но мой мозг умнее, потому что он все контролирует и больше не идет на компромиссы.
— Тогда кто я, Нейт?
— Самый раздражающий человек на земле, вот кто.
— Бесишь, потому что я не позволю тебе прикоснуться ко мне?
— Потому что тебе нужны гребаные чувства. Почему ты этого хочешь? Почему хочешь, чтобы я ответил на твои чувства? Ты знаешь, как я сломлен. Я тоже пуст. Как ты сказала, я не люблю, когда люди сближаются, потому что они уходят. Они, блять, уходят, Гвинет. Вот почему я не собираюсь испытывать чувства. Поэтому, ты не должен хотеть получить их от меня.
— Разве ты не понимаешь? Потому что они мне нужны, идиот. Мы похожи, ты и я. Поэтому нам важно мнение друг друга. Вот почему мы спим друг с другом, несмотря на бессонницу. Это потому, что этой пустоте больше не позволено шуметь, она умиротворяющая и правильная. Ты спал в последнее время? Нет. Пустота была такой громкой и резкой, и я скучала по тебе, но ненавидела себя за это, потому что ты не скучаешь по мне.
— Я скучаю, — его голос низкий, еле слышный.
— Что ты только что сказал…
Любые другие слова исчезают, когда он хватает меня за лицо, его сильные руки обхватывают мои щеки, и он прижимается губами к моим.
Поцелуй.
Он меня целует.
Я так ошеломлена, что не могу ясно мыслить. Я не могу думать ни о чем, кроме того, как его губы касаются моих. Они жесткие и требовательные, и я открываю свои со стоном, потому что он наслаждается мной, его язык требует моего, в то время как одна рука держит меня за шею, а другая вцепляется в мои волосы, оттягивая их назад, чтобы углубить поцелуй. Так он может добраться до тех мест в моей душе, о которых я не думала раньше.