Я, наверное, должна послушать его. Он действительно выглядит устрашающе, и я не знаю, смогу ли справиться с этим, когда он начнет действовать.
Но какой смысл, если я не узнаю этого? Если не сделаю шаг и не увижу это лично. Все это.
Поэтому, несмотря на то, что у меня сердечный приступ, и я все еще не могу нормально дышать, я говорю:
— Но я не хочу безопасности и скуки.
Я хочу тебя.
Я почти произношу это. Почти, но все же не могу, потому что следующие его слова выбивают воздух из моих легких.
— Тогда ты чертовски сильно влипла, малышка.
Глава 11
Натаниэль
Когда мой отец сказал, что мои мысли вертятся в голове со скоростью поезда, это не имело абсолютно никакого отношения к тому, насколько я на самом деле люблю поезда.
Мои мысли не двигаются вспять. Никогда. Как только мой мозг продвигается вперед, то просто продолжает работать. Никаких сожалений. Никакого возврата и определенно никакого отказа от того, что я, блядь, сказал или сделал.
Итак, теперь меня ни перед чем не остановить, у меня появляется цель, которая сосредоточена только на том, чтобы закончить одно дерьмо и перейти к следующему делу, затем к следующему и так далее. Так работает мой мозг.
Только вперед.
Внутри ничего не хранится. Иначе он сгниет и приведет к моему падению.
Сейчас это и происходит. Настоящее и прошлое — лишь шаг в будущее. Остановка, вокзал. Это не то, на чем я должен сосредотачиваться, и определенно не должен думать о ее долбаных словах. Словах, которые она не должна была произносить тем знойным голосом, который я хочу слышать, говоря о всяких плохих вещах.
Я не хочу, чтобы было скучно и безопасно.
Вот с чего все началось. Вот что привело нас к тому моменту, когда она смотрит на меня, будто я большой злой волк из ее любимой сказки. Несмотря на то, что раньше это пугало ее, она хотела слышать эту историю снова и снова, потому что это то, что делает Гвинет. Вместо того, чтобы убегать, как нормальные люди, она стоит перед тем, что ее пугает, и смотрит на это — или на него — глазами-хамелеонами.
— Я хочу узнать, что делает их такими, — говорила она. — У каждого есть причина, правда?
А теперь я тот, на ком она сосредоточена. Тот, которого она явно боится — или, по крайней мере, опасается. Но она по-прежнему охотно стоит на пути моей гибели.
Когда я отвез ее обратно в дом, она не переставала изучать меня. Ее пытливые глаза смотрели, наблюдали, словно ожидая какого-то знака.
Что именно, я понятия не имею.
Сейчас мы перед домом Кинга, так как договорились, что я перееду, не только потому, что мы не можем оставить это место пустым, но и потому, что я также не хочу, чтобы она оставалась одна после всего, что произошло.
Однако она не знает об этом и никогда не узнает.
— Иди немного поспи, — говорю я ей.
Она смотрит на меня, слегка наморщив брови.
— Откуда ты знаешь, что я не спала прошлой ночью? У меня нет темных кругов под глазами, я знаю, я посмотрела на себя в зеркале в машине.
— У тебя тремор.
— Дрожь?
Я указываю на её руки. Ее пальцы слегка дрожат, хотя и лежат неподвижно по обе стороны от нее.
Она поднимает их и разглядывает под лучами солнца, ее губы приоткрываются. И я хочу дотронутся до них своими пальцами, широко раскрыть её рот и приказать ей пососать их.
Я сжимаю кулак.
О чем я, черт возьми, думаю? В доме Кинга? О его дочери?
Это эти проклятые слова. Ей не следовало их говорить. Не следовало признаваться, что она не хочет жить скучно и в безопасности. Это то, чего должны хотеть такие девушки, как она. Чертовски безопасно и чертовски скучно. Это предсказуемо и с известным результатом.
На этот раз все будет по-другому.
— Ого. Я этого не заметила, — она отпускает руки. — Но как ты?
— Как я что?
— Заметили мою дрожь, когда даже я её не заметила?
— Потому что она была у тебя, когда мы были в мэрии, — ложь. Это едва заметно, если не приглядываться чертовски близко.
— Правда?
Я киваю, но больше ничего не говорю. Но она продолжает смотреть на меня, словно ожидая продолжения. Когда этого не происходит, она вытирает ладонь о джинсовые шорты.
— Так что происходит теперь? — снова спрашивает она тем же тоном, чертовски ярким, живым и любопытным.
— А теперь ты идешь спать, а я возвращаюсь в фирму.
— А после этого?
— После ты проснешься и что-нибудь съешь. Собственно, сделай это и сейчас. Поешь перед сном.
— Ты отдаешь много приказов, знаешь об этом?