Кроме того, взгляд его серо-голубых глаз, тех глаз, которые смотрят на меня с любовью, может убить. Я могу сказать, почему многие люди находят его устрашающим и абсолютно жестоким. Когда у кого-то есть такое состояние, внешность и личность, люди либо приклоняются, либо остаются в стороне.
Но опять же, у меня есть суперсила быть его единственной плотью и кровью.
— Ты забыл свой телефон, — я машу им перед ним и пью ванильный молочный коктейль — мой вариант утреннего кофе.
Папа вздыхает и берет телефон. Он не из тех, кто когда-либо что-либо забывает — его память как у слона, но кажется, что в последнее время он был озабочен больше, чем обычно.
Может случилось что-то важное. Или виноваты его нескончаемые судебные баталии с моей сводной бабушкой Сьюзен. Клянусь, ни один из них не отступит, это будут вечные судебные процессы, пока один из них не умрет.
Положив телефон в карман, он ущипнул меня за щеку.
— Что бы я делал без тебя, мой маленький ангелок?
Я отступаю.
— Эй! Я уже не маленькая. Месяц назад мы отметили мое двадцатилетие.
— Ты всегда будешь для меня малышкой. Кроме того, ванильный молочный коктейль по-прежнему остается твоим любимым напитком, что подтверждает мою теорию.
— Он приносит мне счастье.
— Ага.
— Я действительно выросла. Видишь, какая я высокая?
— Неважно, какого ты роста или сколько лет. Ты всегда будешь для меня маленькой.
— Даже когда буду старой, морщинистой и заботиться о тебе?
— Даже тогда. Смирись с этим.
— Ты безнадежен, папа.
— Гвинет Кэтрин Шоу, кого вы называете безнадежным?
Я поправляю его кривой галстук и изображаю грусть.
— Некого Кингсли, который стареет, но отказывается встречаться с кем-то.
— У меня есть маленький ангел, и поэтому мне больше никто не нужен.
— Я уйду однажды, папа.
— Нет, если у меня есть право голоса.
— Ты собираешься оставить меня одинокой навсегда?
— Хм, — он задумчиво смотрит на меня, как будто пытается понять, чем закончится несчастье человечества. — Гипотетически нет, потому что со временем я захочу внуков. Но мне не нравятся мысли, которые приводят к такому результату.
— Всегда может быть неожиданная беременность.
Папа напрягается, и я мысленно проклинаю себя за то, что не держу рот на замке. Он не фанат подобного, думаю, из-за моей матери.
Он скрывал это от меня до восьми лет. До этого просто говорил, что она умерла, но потом я услышала, как он разговаривает с Нейтом, и именно тогда рассказал мне печальную реальность.
С тех пор мы договорились никогда не лгать друг другу.
— Ты беременна? — его голос теряет всякий юмор.
— Что? Конечно нет, пап.
Он хватает меня за плечи и наклоняется так, чтобы его глаза находились на одном уровне с моими.
— Гвен, если да, просто скажи мне.
— Нет…
— Это тот парень с байком? Я собираюсь убить его.
— Это не Крис. Я просто пошутила. Мне жаль.
— Уверена? Потому что этого ублюдка ждет неожиданный визит от меня, как его Мрачного жнеца.
— Не надо, пап. Я правда не беременна. Обещаю.
Он выдыхает, затем отшатывается, как будто его ударили.
То, что я только что сказала, должно быть, напомнило ему о том, как я оказалась у его двери. Моя загадочная мать — тема которой здесь табу — бросила меня перед домом дедушки, когда папа еще учился в старшей школе, с жалкой запиской: «Она твоя, Кингсли. Делай с ней все, что хочешь».
Так и появилась я. Брошенная. Никому не нужная.
Она даже не сказала ему позаботиться обо мне. Просто «все, что хочешь».
— Не шути о таких вещах, Гвен, — говорит мне папа серьезным тоном.
— Я знаю. Я не хотела, — улыбаюсь ему, пытаясь изменить настроение. — Ты больше ничего не забыл?
Он ставит портфель на пол и раскрывает руки.
— Подойди сюда.
Я ныряю, обнимая его.
— Я люблю тебя, пап.
— Я тоже тебя люблю, ангел. Ты лучший подарок, который я когда-либо получал.
Слёзы собираются в моих глазах, и мне нужно собрат все силы, чтобы не стать достаточно эмоциональной и сказать ему глупости по типу, как мне больно, что я точно не мамин подарок. Что она посчитала меня мусором, который нужно выбросить. Что она трусиха, бросившая нас обоих.
Потому что в каком-то смысле у меня всегда было предчувствие, что он ее ждёт. Даже двадцать лет спустя, которые вымотали его. Он должен быть на пределе своих возможностей.