А война приближалась. Дым предстоящих пожарищ уже явственно витал в воздухе. И нет никакой возможности для зажатой между Германией, Англией и Испанией французской державе остаться в стороне от этого рубилова, как выражается её царственный отец. Тем более что сама Россия активно готовится к участию в этой войне. Пусть и чуть позже. Позже, когда остальные устанут и истощат свои силы. Россия может себе это позволить – она очень далеко от передовой линии столкновений, а вот Франция наверняка окажется втянутой почти с самого начала.
Потому и нервничает Анри. Его армия, флот, промышленность и вся страна совершенно не готовы к большой войне. Время упущено. Глупость с бессмысленной и пафосной отстройкой «возрождённого Парижа» ещё долго будет аукаться всей Французской империи.
Более того, долгие годы демонстративной «независимости» Франции, которая никак не могла определиться с тем, кто её союзники, самым решительным образом сказались на состоянии экономики. Почти два десятка лет из Империи уезжали лучшие умы, и Вика лично знала многих выдающихся французов, которые переехали в Россию и отлично там устроились. И она была согласна с оценкой отца – они не вернутся. Максимум, на что можно было рассчитывать, – это на то, что они согласятся открыть во Франции свои филиалы и какие-то производства.
Анри плохо спит ночами. Он осунулся и похудел. Пытается демонстративно бодриться, но Вика прекрасно видит, в каком отчаянии находился её царственный муж. Страна совершенно не готова к войне, а война уже стоит на их пороге. И тот поток военной техники, который сейчас идёт из России через Италию, не слишком-то спасёт – на всю эту технику нужны обученные французские экипажи, которых просто остро не хватает.
Вскоре Вика отправится на Остров. Без Анри. Он не может бросить Францию в такой обстановке. Война может начаться в любой момент.
– Напомни мне, сын, с какой целью мы вступаем сейчас в Глобальную войну?
Сашка усмехнулся:
– Во имя Единства Мира. Единый Мир и во главе его Единый Император. Во имя будущего всего человечества.
– А что нужно сделать для этого?
Ещё более открытая улыбка:
– Сокрушить всех англосаксов, как главный рассадник зла в этом мире. С остальными мы, так или иначе, договоримся. Или разберёмся.
– Именно. Мирное сосуществование с нацией циничных дельцов и беспринципных пиратов невозможна априори. Помни об этом всегда – мир англосаксов должен быть разрушен точно так же, как в своё время должен был быть разрушен плутократический Карфаген. И мы не должны для этой цели жалеть средств или стесняться методов. Тут или мы их сейчас, или они нас, но потом. В любом случае – останется только один, как бы пафосно это ни звучало.
– Ты словно прощаешься.
– Нет, сын. Я не тороплюсь в мир иной. У меня и в этом мире дел предостаточно. Но я хочу, чтобы ты помнил то, во имя чего это всё. Не только моя жизнь, но и твоя. И жизнь твоих, ещё не родившихся, наследников. Единство Мира. А потом и Звёздная Империя Единства, когда звёзды станут открыты для человечества.
Фонтаны. Статуи. Так много всего, что составляет этот великолепный ансамбль. Мы здесь. Я и кайзер.
Вечер. Красочная подсветка. Взлетающие вверх струи воды. Шум и плеск низвергающихся с небес водопадов.
Вилли только что прилетел в Петергоф из Петербурга на вертолёте. Я прилетел двумя часами ранее. Статус хозяина обязывает встречать гостя, а не заставлять его ждать.
И пусть наша встреча не носила статус официального, или тем более государственного визита, а была сугубо рабочей, но тем не менее. Встреча двух императоров всегда значима сама по себе, тем более значима в столь непростое время.
– Итак, Польша отказалась пропустить на свою территорию наши силы охраны магистралей.
Вильгельм Третий кивнул:
– Да. Отказали нам все – и это их новое мятежное правительство, и сам Иероним тоже. Они не оставили нам выбора, ведь мириться с блокадой сообщения между нашими державами решительно и категорически невозможно.
– Ну, справедливости ради стоит заметить, что Иероним прямо не отказал. Его ответ достаточно обтекаем, но, соглашусь, положение становится совершенно нетерпимым. Твои предложения?
Кайзер стукнул стеком по мрамору фонтана.