Она подумала, где сейчас Дамион — у себя в комнате, в садах дворца или за стенами, в городе? Дамион в отличие от нее был волен идти куда хочет, Йомар и Лорелин — тоже. Эйлия надеялась, что хоть один из них во дворце, потому что ей сегодня хотелось дружеского общения. Ведь не скажешь же, что ей одиноко — во дворце с тремя сотнями придворных и слуг.
Она вышла из спальни и пошла по другим комнатам своих покоев. Все они были просторные и роскошно обставленные.
И все же Эйлия ходила по ним беспокойно, как заключенный по камере. Халмирион — клетка из бархата, мрамора и золота, и сегодня Эйлия сильнее обычного ощущала ее решетки. Она остановилась около трюмо взглянуть на отражение в золоченной раме. С прибытия на Арайнию девушка слегка выросла — эффект чуть более слабого тяготения планеты, — и арайнийское жаркое солнце добавило золота в волосы, хотя закрученные кончики (их Эйлия заметила с огорчением) все еще не хотели расти ниже талии. Она небрежно оделась в повседневное платье с высокой талией и простыми узкими рукавами, но сшито было платье из полотна цвета сапфира, более легкого, чем могло даже присниться девушке с острова.
Собака-имитатор, вытянувшаяся как меховой коврик на полу, подняла голову и посмотрела на Эйлию большими карими, почти человеческими глазами. Эйлия присела рядом, обняла массивную шею с густой рыжей шерстью и погладила длинную морду, очень похожую на собачью. Собака-имитатор — это арайнийский зверь, забавное сочетание собаки с обезьяной, который ценился за преданность и веселость. Эти создания можно было обучить любым фокусам и даже простой домашней работе — они ловко выполняли ее, действуя лапами, похожими на руки. Они же были идеальными игрушками и няньками для малышей, и этот когда-то был стражем Эйлии. Она его не помнила, но он явно не забыл молодую хозяйку.
— Гулять пойдем, Безни? — предложила Эйлия.
Зверь вскочил, размахивая хвостом.
Стоявшие в коридоре часовые в сине-золотых мундирах тут же вытянулись в струнку, вытаращив глаза.
— Ваше высочество! — прошелестели они, склоняя головы, когда она проходила.
Эйлия почувствовала их благоговение: Трина Лиа, официальная глава всех церквей Арайнии, номинальный глава государства, по верованиям большинства — смертная дочь воплощенной богини. Ей было неловко, идя по коридору, ощущать на себе их взгляды. Один из часовых был с виду не старше нее.
Возле первой двери справа она на секунду остановилась, перед тем как войти. Эти покои были так же изящно убраны, как ее собственные, с такими же фресками и лепными потолками. Розовые занавески висели на окнах и того же оттенка ковер покрывал пол. Воздух благоухал ароматом свежих лилий, поставленных в вазе на мраморный стол под большим ростовым портретом.
В этой комнате Эйлия родилась, и вполне естественно было прийти сюда в день рождения.
Она подошла к портрету и остановилась, разглядывая его. Изображенная на нем женщина вполне могла бы быть самой Эйлией — идеализированной Эйлией, более красивой, одухотворенной, безмятежной. Только глаза у этой женщины были синие, как платье, в которое Эйлия была одета, а не серо-фиолетовые, как у Эйлии, и восхитительные волосы до пят чуть посветлее. Но черты лица были будто отражением черт Эйлии, как и бледный цвет кожи, и изящная грациозная шея. Женщина на портрете стояла в садах дворца на фоне туманных синих цветов и зелени. Эларайния, провозглашенная королева Элдимии, названная элеями по имени богини, величайшая в истории волшебница. Глядящий на этот портрет тонул в его спокойствии, хотя для Эйлии он всегда отзывался и ноющей болью. Ее мать исчезла много лет назад на планете Мера, и большинство теперь склонялось к мысли, что она мертва.
Эта комната да локон белокурых волос, хранимый в украшенной раке в церкви, — вот и все, что осталось от королевы. Когда-то, когда никого рядом не было, Эйлия достала священную реликвию и прильнула щекой к мягкому шелку волос. На миг проснулись смутные воспоминания и впечатления раннего детства — длинные волосы цвета меда, щекочущие лицо, мягкая теплота объятий, в которых уютно устроилась девочка — когда-то, давным-давно. Глаза Эйлии затуманились.