Внутри трубы меня практически оглушил грохот и гул механизмов. Насосы, словно прутья клетки, окружали гигантский бур. Глубоко внизу стонала земля, словно вспарываемая заживо. Ее горючая кровь бежала по искусственным жилам со звуком приглушенных водопадов. Неподалеку находился лифт, встроенный в стенку колонны. Возле него были еще ступени. Посмотрев наверх, я понял, что потребуется больше получаса, чтобы достичь уровня резервуара. Мне придется пойти на риск быть замеченным.
Механизм лифта оказался простым. Поворот рычага рядом с механизмом вызывал кабину подъемника. Прошло несколько минут, заполненных лязганьем цепи, и открытая платформа завершила спуск. Зайдя на неё, я увидел, что управляется всё другим рычагом, встроенным в панель рядом с устройством, которое соединяло «кабину» с цепью. Подняв рычаг, я отправил платформу вверх.
Я вытащил болт-пистолет и перед каждым уровнем, через который проезжал лифт, готовился отражать атаку. Но ничего не происходило, внутри колонны не было никого, кроме меня. Остановив лифт на уровне, который, по моим расчетам, располагался ближе всего к основанию резервуара, я вышел на наружную площадку и убедился, что был прав. Массивное сооружение предстало передо мной, словно горный склон из черной стали. Начиная отсюда, с каждой платформы для обслуживания к резервуару тянулись ответвления. Сеть технических мостиков, тонкая, словно паутина, расползалась по массивной конструкции. Подбежав к резервуару, я закрепил на нем мелтабомбу. Оружие казалось незначительным против объекта величиной с корабль-фабрику. Детонация будет подобна булавочному уколу.
Но она станет обжигающей.
Полдела было сделано, и я мог взорвать бомбу в любой момент. Теперь мне нужно было послать предупреждение Бренкен; кроме того, где-то здесь находился Асконас. Пока что я отказался от идеи противостояния с ним: у меня имелись только косвенные улики, указывавшие на нечто неопределенное. Я не мог позволить своим подозрениям в адрес инквизитора отвлечь меня от неотложного задания.
Я вернулся к лифту и продолжил подъем. На полпути вверх по колонне подъемник достиг главной площадки. Она оказалась не больше остальных, но её важность была очевидной, так как платформа остановила здесь автоматически. Нужно было снова воспользоваться рычагом, чтобы подняться выше, поэтому я предположил, что достиг своей цели. Чтобы предупредить Бренкен, мне нужно было активировать сирену или клаксон, и для этого требовалось добраться до контрольного центра перерабатывающего завода.
Выйдя наружу, я увидел мостик, ведущий с платформы к строению над резервуаром. За открытой дверью обнаружился коридор, ответвления которого выходили в обширные помещения для механизмов, контрольных станций и когитаторных комплексов. Воздух был горячим и сырым от утечек пара. Сервиторы двигались по холлу и выполняли запрограммированные поручения. Кроме них я никого не заметил, и это усилило мои подозрения. Вероятно, перерабатывающий завод мог какое-то короткое время функционировать без вмешательства человека. Однако за длительный период времени такая сложная система неизбежно будет страдать от непредвиденных сбоев любого уровня и характера. Неважно, насколько велика армия сервиторов, без присутствия людей со свободным разумом обязательно произошел бы коллапс и катастрофа. Например, такая, которую собирался устроить я. Перерабатывающий завод был настолько хорошо изолирован как от восстания, так и от чумы, что рабочие вряд ли бы сбежали. А это означало, что их заставили уйти.
Если инквизиторы хотели контролировать комплекс самостоятельно, они могли распорядиться об эвакуации. На ограниченный период времени система осталась бы работоспособной. Возможно, этого промежутка им было достаточно.
Восстание началось всего пару недель назад. Даты в записках Лединека, те, чьи координаты указывали на места рядом с заводом, относились ко времени до начала насилия. Инквизиторы были здесь с самого начала.
Коридор, в котором я находился, оказался центральной осью комплекса. Он был десяти метров в ширину, имел сводчатый потолок и уходил вдаль бесконечной прямой, которую пересекало множество других проходов. Я шагал по нему, не имея понятия, куда направляюсь, но затем резко остановился: не было времени бездумно бегать по комплексу. Приглядевшись к перемещениям сервиторов, я увидел последовательную схему движения огромного множества созданий, прибывавших, уходивших и возвращавшихся к дверному проему в сотне метров снизу и справа от меня. «Вот оно», — подумал я и тихо зашагал туда, приникнув к стене на последние несколько метров.
Подойдя ближе, я услышал голоса.
— Нам нужны новые подопытные, — говорил Эрар. — Как мы можем убедиться в наличии каких-либо мутаций в патогене при дистанционном наблюдении?
— Без магосов-биологов, — ответил Майнхардт, — даже наблюдение с малого расстояния будет ограниче…
— Нет, — вмешался Асконас, обрывая дискуссию. — О привлечении механикумов не может быть и речи до тех пор, пока у нас нет уверенности в успехе. Даже тогда нам нужно будет сохранять предельную осторожность. Можно сожалеть о недостатке подопытных особей, но лучшей возможности у нас не было. И всё же, мы узнали многое. Мы теперь более ясно представляем силу вируса, скорость его распространения и инфильтрации. Я видел много мятежников с ранними признаками заражения.
Инквизитор замолчал, и обрушилась тишина. Не было звуков движения; волосы у меня на шее встали дыбом.
— Думаю, пора, — произнес Асконас.
Движение позади. Резко обернувшись, я увидел, что на меня из разных концов коридора направлены два болт-пистолета. Палец дернулся на спуске, но я не выстрелил. Я мог снять одного из инквизиторов, прежде чем меня застрелят, но не обоих. Кроме того, хотя мои подозрения быстро превращались в уверенность, понадобилось бы значительное усилие воли, чтобы заставить себя убить служителя Инквизиции. В итоге я опустил оружие.
— Положи его на землю, — приказала Шенк, стоявшая с моего конца коридора на безопасном расстоянии, в пяти метрах от меня. Ни она, ни Бранд не собирались приближаться. Присев, я положил болт-пистолет на пол.
— Меч тоже, — добавила женщина. Когда я повиновался, она сделала жест пистолетом. Я поднял руки и вошел в комнату. Детонатор под длинной шинелью терся мне о ребра.
Асконас и два других инквизитора ждали внутри.
Я оказался в нервном центре перерабатывающего завода. Комната была меньше большинства тех, через которые я прошел. Вместо работающих механизмов здесь располагались ряды рабочих станций и когитаторов. Скопления пикт-экранов на дальней стене передавали изображения со всего комплекса. Разумеется, Асконас следил за моим продвижением по заводу. Под экранами, занимая практически четверть пола, раскинулось громоздкое скопление авгуров и контрольных устройств. Его окружали полдюжины сервиторов, реагировавших на звуковые сигналы и световые вспышки со спокойной, бездумной регулярностью. В дальнем левом углу имелся ещё один дверной проем. Я не видел, куда он вел, но внутри голосило нечто. Нечто такое же безмозглое, как сервиторы, но намного более голодное.
Асконас смотрел на меня глазами, полными сдержанного, снисходительного презрения.
— Чем это вы, по-вашему, тут занимаетесь, комиссар? — поинтересовался он.
— Помимо прочего, становлюсь свидетелем изменнического безрассудства.
Ему это не понравилось — на щеках вспыхнули неровные пятна румянца.
— Вы не представляете, о чем говорите.
— Правда? — я кивнул в сторону двери. — У вас там по крайней мере один проклятый. Будете мне рассказывать, что это не вы принесли чуму на Молосс?
— Нет, не буду, — с гордостью ответил Асконас. Его убежденность в собственной праведности оставалась прочной. — Отрицание наших действий будет предполагать, что мы стыдимся их. Мы заняты здесь великим трудом, и у вас нет права ставить его под вопрос.
— Дело не в том, имею ли я право. Таков мой долг.
— Довольно, — произнес Бранд и шагнул вперед.
Я приготовился к казни или схватке.
Асконас поднял руку.