Появившимся возможностям поиска и открытия новых земель соответствовал и мощный стимул, ускоривший этот процесс. Казалось, что более активная колониальная политика позволит решить актуальные экономические проблемы индустриального общества. Такая перемена в значительной степени связана с тем, что во второй половине 1870-х гг. усиливались негативные тенденции в экономическом развитии Англии, знаменуя начало кризисного для английской экономики этапа. У современников экономическая ситуация 1873–1896 гг. получила название «Великая Депрессия». Этот период в экономическом плане характеризовался перманентным кризисом в сельском хозяйстве, замедлением темпов роста в некоторых отраслях промышленности, падением цен на промышленные товары, ростом безработицы[60]. Несомненно, из-за резкого контраста с периодом бурного экономического роста, отмечавшегося в 1850—1860-х гг., такая ситуация оказалась одним из важнейших факторов, повлиявших на рассеивание атмосферы процветания и ослабление позиций либеральных идей в обществе.
Непривычная для викторианской Англии ситуация наблюдалась и в международной торговле. «Мастерская мира», которая в силу своего передового промышленного развития традиционно снабжала своими изделиями европейские страны, начала вытесняться с привычных рынков при помощи протекционистских тарифов. США, а за ними Франция и Германия решительно продемонстрировали, что приоритетом их экономической политики является развитие национальных экономик и отказались от принятия политики свободной торговли. Вместе с тем значение внешней торговли для Англии в последней трети XIX в. продолжало возрастать. Продолжался процесс индустриализации, в результате промышленность страны, в основном ориентированная на экспорт, требовала постоянных поставок сырья и обширных рынков сбыта готовой продукции. В Англии продолжалось увеличение объемов промышленной продукции, хоть и не такими быстрыми темпами, как в Германии и США. В результате с 1870-х гг. начинает возрастать отрицательный баланс во внешней торговле. В 1875 г. импорт превышал британский экспорт на 92 млн фунтов стерлингов, в 1880 г. – уже на 125 млн фунтов стерлингов. В последние десятилетия XIX в. в силу ряда внутренних и внешних причин Англия постепенно утрачивала свою торгово-промышленную монополию и исключительное положение в мировой экономической системе.
На повестке дня в стране стояла проблема рынков, гарантировавших бесперебойное снабжение промышленности страны сырьем и материалами и поглощение излишков промышленной продукции в периоды перепроизводства. Таможенная политика, охранявшая рынки европейских стран, заставляла обратить внимание на неразработанные до сих пор возможности рынков Азии и Африки. В 1880 г. ведущая лондонская газета «Таймс» писала: «Земля обширна. Потеря европейского покупателя замещается, все в большей и большей степени, новым спросом из более отдаленных регионов»[61].
Изменению отношения к роли империи в жизни Великобритании в последней трети XIX в. в значительной мере способствовало и появление новых подходов к определению роли государства в экономической деятельности его субъектов. В 1850—1860-х гг. доктрина свободной торговли отводила государству минимальную роль в регулировании частной предпринимательской деятельности. По мере развития конкуренции со стороны Европы и США, повсеместного введения протекционизма, растущих вызовов позиции Англии как передовой индустриальной страны мира, переоценивался потенциал государства, который можно было бы направить на поддержку индивидуального предпринимателя. Появляется идея о том, что «сила государства может и должна быть использована за пределами государства в экономических целях членов этого государства»[62]. Иными словами, предприниматели, представлявшие Британию в различных коронных колониях и нейтральных странах, иногда были не в состоянии выдержать конкуренцию представителей французских или германских деловых кругов, за которыми явно или скрыто стояло государство. Известный журналист Ф. Гринвуд отмечал: «Новые рынки – это постоянный лозунг капитанов нашей промышленности и торговых принцев, и хорошо, что правительство прислушивается к подобным требованиям»[63].
63
Uzoigwe G. N. Britain and the Conquest of Africa 1862–1902. Ann Arbor: University of Michigan press, 1974. P. 25.