- Красивая история. Но... - она же убила его, хотела сказать Мэй и вовремя прикусила язык. - Всё же Айал умер в этом браке. Он был уже немолод, да?
- Йип, - согласился мальчик.
- Зачем же тогда... - зачем было использовать его как скотоматку, вертелось на языке; Лааверуа что, решила избавиться от постаревшего мужа? - ...зачем было рисковать? С возрастом риск смерти на родильном пляже растёт, это знают даже люди.
- У них не было детей, - грустно сказал Цао Ян. - Они пытались дважды, ещё в молодости, но молодняк погибал. Во второй раз Айал еле выжил. Что-то было не так. Айал доживал уже пятый десяток лет, это крайний естественный срок для рождений. Он был опорой и спутником эорэйстаа всю жизнь, все его устремления были ради неё и народа иланэ, которым она управляла. Айал успел сделать очень много, но так и не создал жизни из самого себя, а ведь это великий дар природы мужчинам илан. Он отличает нас от диких рас, где самцы только властвуют и разрушают. Понимаете, Мэйэ-сама?
Черепаха заплыла в тупиковый коридор и плавно шла к сверкающей двери в его конце.
- Айал решил попытаться с детьми ещё раз, - продолжал Цао Ян. - Лааверуа не хотела, у неё были целые косяки детей от других мужей и консортов, но он её уговорил. Она уступила. Как можно не уступить мужу, который рискует сойти в холод смерти, не породив потомства? Эорэйстаа хотела, чтобы зачатый ими молодняк выносил суррогатный отец, но Айал воспротивился всем этим новшествам. Он хотел быть традиционным отцом. У меня хорошее чувство, сказал он своей госпоже, на этот раз всё должно получиться. И всё получилось. Хотя он умер на пляже, их дети живы. Замечательные здоровые дети.
Гравицапа встала перед хитиновой, словно крылья бабочки, дверью, отливающей тёплым летним узором. Ян спрыгнул на пол, тронул лапу черепахи, и животное вытянуло её так, чтобы Мэй было удобно ступить на неё и сойти. Бессловесная фарги слезла следом, на вид неуклюжая, но ловкая на самом деле, как охотник джиху.
- Айал был идеальным мужем и мужчиной, - сказал мальчик. - Чего ещё в жизни можно желать?
...
Обросшая светлым деревом комната была просторной и очень уютной даже на человеческий вкус. На столе перед Итриулан стояли два сосуда из тыквы, но мяса, обычной закуски во время иланских бесед, в них не было. Только вода и жёлтые палые листья. Мы едим цвет печали. Воздух пах свежим древесным стволом. Адмирал сидела в полном спокойствии, опираясь на пуфы-подушки и собственный хвост. Рядом почивала полковник Рейсте, её сестра-эфенселе, темнокожая с красным отливом и даже на отдыхе устрашающая. Хозяйка Яна.
Мэй склонилась в ритуальном жесте траура.
- Айле, Итриулан. Я сожалею о трагедии, постигшей иланэ ночью.
Глаза адмирала сузились в радостном приветствии.
- Т`ац, Мэй-сан. Жизнь Айала отныне в его детях - и в плодах его таланта. Садись, раздели с нами воду этого дня.
Мэй села в предложенное ей низкое кресло, созданное для гуманоидов без хвоста. Цао Ян подошёл к Рейсте, что-то сказал ей неуловимым жестом и уселся на плоский пуфик между её ног. Они будут все поститься до завтра, подумала Мэй, и мальчик с ними. А разговор придётся вести в его присутствии, это обычай илан - молодёжь учится, участвуя во взрослых делах. Впрочем, илан не болтливы. Пусть. Если они предательницы, пусть Ян узнает.
- Спасибо, - Мэй подняла тыкву и отпила воды. Просто вода, очень чистая. Она поставила сосуд обратно на стол. - Всем нам сейчас есть о чём горевать. Похоже, погибло всё, за что мы сражались.
- Не печальтесь, Мэй-сан, - Итриулан улыбнулась - настолько мягко, насколько позволяли её крупные треугольные зубы. - То, за что вы сражались, имеет все шансы воскреснуть в ближайшие годы, потому что в наше время без демократических механизмов не управляемы не только гуманоиды, но даже иланэ.
"Вы сражались". Не "мы". Значит, всё.
Мэй приняла позу восприятия и понимания, одновременно чуть-чуть - в пределах вежливости - оскалившись.
- Я вас оценила неверно, Итриулан. Не так ли? Приношу извинения.