Но, вот здесь и сейчас Скопин-Шуйский увидел, что можно было бы попробовать захватить внутренний замок, на самом деле одной стеной выходящий к реке и не являющийся по сути внутренним. И он сокрушался, что командиры гвардейцев не увидели момента и не постарались быстро форсировать Вилию для удара по внутреннему замку. А, нет, все же додумались.
— Поздно. Сейчас уже поздно, — констатировал Скопин-Шуйский и перевел свое внимание на то, что происходит у Субочских ворот, которые все больше расстреливали из пушек.
Гвардейцы выбежали из домов и стали спешно заходить в неглубокую реку. Уже через двадцать минут все мушкетеры, вышедшие из ворот крепости, были уничтожены. У немецких наемников, а это были именно они, шансов не осталось уже тогда, как только выбежали русские гвардейцы и начали форсировать реку. Защитники сразу же стали закрывать ворота, оставляя наемников на произвол судьбы.
— Тоже хорошо, — произнес Скопин-Шуйский.
Командующий рассудил так, что подобное поведение защитников плохо скажется на общем духе обороняющихся, тем более в той их части, которую составляют наемники. Это же, по сути предательство роты мушкетеров.
— Командуйте плотам уходить! — сказал Скопин-Шуйский и уже через тридцать секунд вестовой галопом одвуконь мчался к нужному участку осады.
Ночью приступ не прекращался. Точнее сказать, прощупывание обороны противника. В полночь, а после и с рассветом было два момента, когда, сменивший Скопина-Шуйского воевода Хворостинин, хотел было дать приказ на побудку резервов и о начале полноценного штурма. Русским войскам удавалось подойти к самим стенам и даже выставить лестницы. Однако, защитники все-таки успевали в последний момент среагировать и насытить оборону проблемного участка крепостной стены.
Через день и обороняющимся, и идущим на приступ стало понятно: рано или поздно, но город падет полностью. Роман Рожинский запросил переговоры.
— Боярин головной воевода, Рожинский время хочет потянуть. Дать отдохнуть и выспаться защитникам, — высказался Алябьев.
— Понимаю. Потому буду предлагать переговоры на реке, а приступ не прекращать. Дергайте их, усиливайте натиск. Еще два дня, и Вильно падет, — сказал Скопин-Шуйский и далее приказал вестовому донести послание до командира обороны столицы Великого княжества Литовского.
К концу дня состоялись переговоры. Под шум выстрелов, криков, барабанного боя, треска горящего дерева, встретились два военачальника.
— Я знал, что ты, воевода, молод, но вблизи кажешься еще моложе, — Рожинский начал переговоры с завуалированного оскорбления.
— Чего, казак, ты хотел? — Скопин-Шуйский ухмыльнулся.
Михаил Васильевич прямо оскорбил Рожинского. Но, если бы Роман Кириллович не указывал на молодость русского командующего, непрозрачно намекая, что это недостаток, то, возможно, и Скопин-Шуйский не указывал на то, что Рожинский шляхтич лишь во втором поколении, а его отец никто иной, как казак. И все бы ничего, но он сейчас слишком взлетел и командует аристократами. Наверняка, Рожинский чувствует некоторые неудобства и ему могут намекать на низкое происхождение. В столице княжества по любому найдутся аристократы, которые будут кичиться своим происхождением.
— Город даст триста тысяч талеров, если вы уберетесь. Магистрат и вся виленская шляхта будет добиваться от короля переговоров, — скрепя зубами преисполненный ненавистью и злобой Рожинский озвучил предложение, ранее согласованное с горожанами.
— Вы сдаете город и тогда я запрещу своим воинам грабить и убивать. Никого не уведу насильно в Россию. И сто тысяч рублей для покрытия трат на осаду, — предъявил свои требования Скопин-Шуйский.
— Не бывать этому, — сказал Рожинский и схватился за эфес сабли.
Скопин-Шуйский не был робкого десятка и уж тем более не пропускал занятия по сабельному бою. Так что он нисколько не стушевался, встал и демонстративно на треть длинны извлек из ножен свой клинок. В полном молчании происходила дуэль. Взглядами.
— Я дал слово, что сегодня будут переговоры, а слово шляхтича нерушимо, — в конечном итоге произнес Рожинский, развернулся и направился в сторону ожидавшей его лодки.
А штурм, между тем, все усиливался. Как только русские войска подступали к стенам и уже ставили лестницы, к этому участку стены стекались защитники. Они делали это все более вяло, менее организованно. А у русских войск наступало время ротации и свежие силы повторяли маневр уже на другом участке стены.