— Господи-Вседержитель! — воскликнул Егор, когда быстро весь склон заполонялся османскими воинами.
Их, янычар, спешившихся сипахов, акынджи, было более тысячи.
— Гранаты товьсь! — скомандовал Егор Игнатов и тихо добавим. — Вот и их испытаем.
Гранат было мало, у каждого воина только по одной, и это было еще одно новшество, которое нужно было испытать в бою. И вот он, случай. Сейчас воины достают гранату, чиркают трут и чуть выжидают. Почти сорок секунд прогорает фитиль, но нужно самому воину смотреть, все по разному и технология изготовления не отработана. А такое большое время горения фитиля было связано с тем, что воины не обучены метанию гранат и уже были несчастные случаи.
— Кидай! — прокричал Игнатов и сам запустил свой кругляш в сторону врага.
Хорошо, что русские находились выше по склону, иначе получилось бы самоубийство. Один воин выронил гранату и та быстро скатилась, потому не было жертв, но горе-метатель получил серьезную контузию.
Более ста гранат разрывались, унося с собой и жизни людей и желание противника продолжать сопротивление. Осколки не всегда разили, но было и такое, что от неожиданности или легкой контузии, османский воин спотыкался и кубарем сваливался вниз. И в это время стрелок уже целился в того, кто остался на ногах.
Штурм горы был отбит и Игнатов в оптический прицел видел, что собирается еще не менее двух тысяч османов для нового штурма. В этот момент предательская мысль посетила полковника, но он ее отмел. Две тысячи реально отбить, тем более, что еще не было взрыва каменистой породы и камнепада.
Прошли пятнадцать минут, а штурма все нет и нет, полчаса. Игнатов даже ощутил чувство голода, отходя от боя. Он бы и поспал. И вот…
— Братцы! Гусария наша, русская! Но откуда? — кричал, словно ребенок Игнатов, а ему вторили стрелки, которые были с оптическими прицелами.
Уже скоро на склоне горы послышалось громогласное «Ура!», когда стало понятно, что пришла подмога, наша, русская. А еще персы, наконец вступили в бой. И османы бегут, сломя голову, спотыкаясь и калечась.
— Ваша, беги к нашим казачкам, скажи, что могут начинать резвиться. Турка побежал, а казаки дюже добре умеют их ловить, не мне ли знать об этом, — сказал Егор, облокачиваясь о камень и ловя лицом капли дождя.
А в это время воевода Андрей Андреевич Телятевский с дипломатом Михаилом Игнатьевичем Татищевым и молодым парнем, но уже персидским шахом Мухаммадом Бакер Мирзой, будущим шахом Мухаммадом, стояли на гребне оборонительного вала и с разными чувствами: от восхищения до отвращения, обозревали картину Апокалипсиса… Нет, они смотрели на подвиг русского корпуса, который не пропустил врага, уничтожив более тридцати тысяч османов.
Был ранен Волынский. Ранение было не в бою, воевода поскользнулся и неудачно упал, сломав ногу и ударившись головой. Был ранен и Заруцкий, который уже взял за правила: ни одного сражения, без ранения. Но в этот раз ятаган янычара разрезал бедро казака. Если правильно обработать и зашить, так ничего страшного и нет. А лекари в корпусе были.
Два дня русская и персидская конницы соревновались, кто больше найдет османских беглецов, а потом комендант Эрзерума вынес ключи от крепости и попросился в подданство нового персидского шаха, благо командир эрзерумского гарнизона был курдом по национальности, пусть и вспомнил он об этом только при сдаче города.
Еще впереди подписание союзного договора, разделение сфер влияния с регионе, договор о беспошлинной торговли и много того, чего не могло быть при шахе Аббасе. Так что жертва Якова Корастылева не была напрасной. Россия получит увеличение торговли и сегодня русское войско сильно ослабило одного из стратегических противников Российской империи — Османское государство.
Глава 14
Глава 14
Тула
10 августа 1610 год
Я устроил «информационное полюдье» — объезжал города и «торговал лицом». Эта поездка сопровождалась пулом журналистов. Да, именно так, используя понятийный аппарат из будущего, можно было назвать эту пиар-акцию. Ну не придумано в этом мире еще ничего такого-этакого, чтобы освещать деятельность государя. Так что мы новаторы и поддерживаем уровень доверия и народной любви описанием неусыпного радения государя-императора на благо русского народа.
Меня сопровождал Козьма Минин и еще аж дюжина уже, можно сказать, журналистов-репортеров. «Государь прибыл в Серпухов, десять артелей строителей направлены на восстановление этого города, особое внимание будет уделено ремонту и строительству новых храмов. Негоже, когда в главной православной державе стоят худые церкви…» — примерно так, по крайней мере, в таком ключе, и шло освещение поездки.