И еще – вы, наверное, помните, как несколько лет назад Фердинанд Петрович Врангель, будучи в Мехико, вел переговоры с правительством Мексики о том, чтобы заключить между нашими странами торговый договор. Мексиканцы предложили признать законным нахождение российских подданных на территории Калифорнии и даже не возражали против того, чтобы расширить границы территории, которой владела Российско-американская компания. Ну, а если еще приплатить им… Словом, была реальная возможность получить во владение огромный кусок плодородной земли, удобной для земледелия и скотоводства. К тому же с золотом, лежащим в ее недрах. Для того чтобы сделка состоялась, требовалось лишь одно – установить дипломатические отношения с Мексиканской республикой. Но вы на это не согласились…
Николай даже покраснел от возмущения.
– Помилуйте, Александр Павлович, да как же такое возможно – признать власть мятежников, которые отделились от Испанского королевства, выступив с оружием в руках против своего монарха.
– Николай Павлович, пожалуйста, успокойтесь, – Шумилин говорил с царем тоном человека, вразумляющего непослушное и капризное дитя, – а зачем нам надо было быть большими испанцами, чем сами испанцы? Если Испания смирилась с потерей своей заморской провинции – кстати, Мексика отделилась от Испании еще за пятнадцать лет до того, и испанский король давно уже махнул на нее рукой, – то почему мы должны не признавать ее?
– Ну, знаете, Александр Павлович, – угрюмо сказал Николай, – этак вы можете до самых опасных мыслей дойти…
– Помилуй Бог, Николай Павлович, – парировал Шумилин, – у меня наоборот – все мысли направлены на укрепление державы и монархии. Только делать это все можно по-разному…
Немного успокоившись, Николай подождал, когда хозяин нальет ему еще кофе, и уже нормальным тоном спросил:
– Александр Павлович, вы только не обижайтесь. В России я монарх, чья власть от Бога. И мой долг – когда настанет смертный час, передать державу, Всевышним мне доверенную, моему наследнику в полной целости и сохранности, в порядке и в благоденствии…
– Я понимаю вас, Николай Павлович, – тихо ответил Шумилин, – но, к сожалению, в нашей истории все случилось как раз наоборот. Вы скончались в момент, когда враг вторгся в пределы России, войска наши терпели поражение, а недоброжелатели торжествовали…
– Когда же это произошло? – угрюмо спросил Николай.
– Император Всероссийский Николай Первый скончался в нашей истории второго марта одна тысяча восемьсот пятьдесят пятого года от пневмонии на своей походной кровати в Малом кабинете Зимнего дворца, – спокойно, безо всяких эмоций, словно читая статью в энциклопедии, ответил Шумилин.
– Через четырнадцать с лишним лет… – тихо сказал Николай. Потом перекрестился и внимательно посмотрел на Александра. – А что значат ваши слова о вражеском вторжении и торжестве недоброжелателей?
– К тому времени уже больше года шла война, получившая позднее название Восточной, или Крымской. Объединенные силы Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства осадили Севастополь и нанесли несколько поражений русским войскам, которые пытались прийти ему на выручку.
А недоброжелатели наши – это в первую очередь Австрия, которая незадолго от этого была спасена вами, Николай Павлович, от развала. За это сия держава отплатит России и вам лично черной неблагодарностью, вступив сначала в союз с Англией и Францией, а потом предъявит нам ультиматум и потребует уступить Австрии часть Бессарабии. В случае непринятия ультиматума император Франц-Иосиф, которого вы называли своим сыном, грозил России войною.
– Вот как, – растерянно произнес Николай, – значит, все в Европе были против нас…
– Да, практически все, – ответил Шумилин, – лишь прусский король Фридрих-Вильгельм IV держался до последнего, но и он, под давлением Англии, Франции и Австрии, был вынужден – правда, всего лишь на словах – присоединиться к антироссийской коалиции. Так же поступил и шведский король, который формально вступил в антироссийский союз с Британией и Францией, но дальше слов и обещаний дело не пошло.
– Ну, а Севастополь выдержал осаду? – с надеждой в голосе спросил Николай.
– Нет, Николай Павлович, – ответил Шумилин, – врагу, после нескольких кровопролитных штурмов, удалось овладеть его южной частью. Наши войска отошли на северную сторону.
– Но почему? – с горечью воскликнул Николай. – Почему все так случилось? Неужели русские солдаты были недостаточно храбры, а русские офицеры и генералы не преисполнены решимости сражаться за Отечество до последней капли крови? Что же случилось с Россией и ее армией?