- Рогатый бог. Так его называют аховмедцы.
- Виталий Арсеньевич, сердечно прошу, расскажите мне все, что знаете об этом рогатом боге.
- Ну-с... - Профессор сделал театральную паузу, но было видно, ему самому не терпится рассказать обо всем. - Это самый главный культ аховмедцев.
- Разве у козлоногих вера какая есть? - Вмешался Мих, имевший некоторое представление об разных народностях.
- Не козлоногих, а аховмедцев. Или сыновей Матара, на худой конец, - укоризненно заметил Виталий Арсеньевич. - Вам ли говорить, молодой человек, что нельзя судить людей и прочих по внешнему признаку, - орчук сконфуженно потупился, а профессор продолжил. - Есть тайный культ, в который посвящают лишь достойных.
- И предмет поклонения тот самый Рогатый бог? - Понял Меркулов.
- Именно. Кровавый воин, родоначальник всех аховмедцев.
- Вот почему все правители у них носят рога, - догадался Витольд Львович.
- Именно, - кивнул профессор. - Так вот, о Рогатом боге. Культ очень древний, со своими обычаями и традициями. И насколько я знаю, этот знак имел право носить только один из них.
- Поясните, Виталий Арсеньевич.
- Смотрите, культ ведет очень замкнутое и нелюдимое существование. Для них Рогатый бог священен, и любое упоминание о нем среди других народов является кощунством. Не спрашивайте, как это знание пришло ко мне, за него пролилось уже немало крови.
- Я все же не понимаю, куда вы ведете, - нахмурился Меркулов.
- Сейчас покажу.
Профессор склонился над столом, вытащил чистый лист и поставил на нем девять точек.
- Девять аховмедцев имеют право носить на груди Рогатого бога, они называются Уосы, что в очень вольном переводе можно обозначить как Сыновья. Какова их функциональность в культе и чем конкретно они занимаются, я не знаю. Но! - Виталий Арсеньевич поднял уже перепачканный чернилами палец. - У каждого из них Рогатый бог полый, то есть пустой. То есть изображение производится лишь по контуру. И лишь один из аховмедцев имеет право носить на себе полного Рогатого бога - Логофет.
- Верховный жрец?
- Там все гораздо сложнее, - покачал головой профессор, как бы оценивая перевод Меркулова, - скорее хранитель. Не спрашивайте, что и зачем он хранит. Фигура Логофета сокрыта такой же тайной, как и сам культ, что, согласитесь, не так уж и странно. Но, как я понимаю, по иерархии хранитель культа Рогатого бога не подчиняется даже самому королю Аховмедии.
- Вот почему Бруу То Вайла возмутило, когда я назвал убитого его слугой, - подумал вслух Меркулов.
- И не сочтите меня параноиком, молодые люди, но сдается мне, что Логофет мертв.
Мих сдуру кивнул, только потом опомнившись, а Витольд Львович отвел взгляд.
- А значит, ничего хорошего не жди. Крови пролито будет много, аховмедцы - народ горячий.
- Спасибо большое, Виталий Арсеньевич, - заторопился Меркулов. - Мы вынуждены откланяться.
- Всего хорошего, молодые люди. Будет время, захаживайте, подождите, подождите, - он вытащил прямоугольную крохотную то ли картонку, то ли плотную бумагу и передал в руки Витольду Львовичу, - это мой адрес. Если вдруг, что понадобится, можете не смущаться правилами хорошего тона и беспокоить в любое время.
На то господин лишь поклонился, хотя визитную карточку все же забрал.
- Витольд Львович, случилось чего? - Спросил Мих, едва на мостовую вышли.
- Странно все, весьма странно, - все более хмурился Меркулов. - Эй, стой. До Столешникова переулка, двенадцатый дом. Да побыстрее. Михайло, не зевай.
Они расположились в пролетке. Извозчик залихватски свистнул, ударил вожжой по лошади, прибавив такое крепкое матерное словцо, что даже орчук удивился его витиеватости, и помчал их вниз.
- Странно... - бормотал Витольд Львович, потирая указательным и большим пальцами подбородок. Мих даже не стал справляться, что именно показалось хозяину чрезвычайно удивительным, и Меркулов чуть помолчав, принялся рассуждать вслух. - Убили Логофета, но аховмедцы вместо мести и кровопролития лишь спокойно ожидают расследования.
- Король ихний шибко недоволен был.
- Не король, а принц, - поправил его Витольд Львович. - И надо знать взрывной нрав козлоногих, чтобы понимать, они сильно себя сдерживают. Опять же, могли сказать, что убит очень высокий по положению сановник, не говоря, кто именно, да скрыли.
- Зачем?
- Думаю, они ведут явно двойную игру. Если они пожертвовали фигурой Логофета, продолжают оставаться для переговоров о мире, чтобы не обострять конфликт, боюсь даже предположить, какова цена всей партии.
- Может, и вправду замириться хотят?
- Нет, как раз от мирного договора меньше других выигрывают аховмедцы. Если верить газетам, дрежинцы будут вынуждены отдать часть территорий, выплатить контрибуцию, а мы выступаем гарантом всего этого. Но в случае продолжения войны, аховмедцы получат гораздо больше. Нет, тут все не так просто. Ищи козлоногии простую выгоду, они бы воспользовались убийством Логофета и остановили переговоры. Более того позволили забрать тело хранителя, не воспротивившись славийским законам и поставив тем самым весь свой культ под угрозу раскрытия.
- Так говорил же Виталий Арсентьевич, что об этом Рогатом боге среди нас никто не ведает.
- Все-таки вероятность раскрытия существует. Причем, не малая. Следовательно, если размышлять гипотетически, - он поглядел на Миха и добавил, - то есть, если думать образно, существует нечто намного ценнее жизни Логофета и огласки существования культа.
- Оружие какое, пищаль зачарованная.
- Что-то намного масштабнее.
- А мы, господин, в полицмейстерство теперь?
- К Его превосходительству, - кивнул Меркулов, - он говорил докладываться обо всем. А мы с тобой, Михайло, за один день столько узнали, на неделю вперед хватит.
И то правда. Вообще нравилась орчуку его новая служба. Такую и работой язык не повернется назвать. Знай, ездишь себе полдня туды-сюды, с людьми разговариваешь, ну и с прочими, естественно. И каждый к тебе по-серьезному относится, на мундир смотрит, беседы ведет, ежели не как с равным, то не меньше как с достойным. Даже совестно, вроде как у Христа за пазухой.
Вот идет побирушка: голова опущена, в глаза боится взглянуть, только рука вперед выставленная торчит. Вместо одежды рубище сплошное, лохмотья, а не платье. Или следом несколько фабричных следуют. Бороды закопчены, лица грязны, руки мозолисты, спины согбенны. Мужик, может, и рад выпрямиться, да поди уж забыл, как с прямой спиной ходят. Им дорогу половой перебегает. Этот лицом чист да и платьем ухожен, но и у него жизнь не кусок рафинаду. Попадется какой норовистый гость, так не преминет в зубы дать, а хозяин потом и рублем накажет. Нервов на подобную работу не напасешься.
Тяжело жить простому люду в Славии, кого не возьми. И то в Моршане, в столице, еще полегче. Тут, как слышал рассуждения двух мужиков, "возможностев больше". Может, оно и так: Мих вон из рядовых сразу в дамки выпрыгнул.
До полицмейстерства ехали долго. Не близкая дорога с Сокольничьей горы до Столешникова переулка. Не один час пешего ходу. Это на пролетке, конечно, быстрее. Подумалось Миху, надо бы как-нибудь дельце обстряпать, чтобы деньги, извозчику данные, потом обратно возвращались. Ведь если посмотреть, Витольд Львович по службе ездит, а деньги свои тратит. Сам господин до того не додумается, голова у него особливыми мыслями занята. Вот и сейчас сидит, поди, все об аховмедцах все размышляет.
А меж тем и к Столешникову переулку поворотили. Так завернул извозчик, аж колесо от камня оторвалось. Ежели не Мих сидел, а другой, похлипче, то и вовсе перевернулись. Так же только дух захватило. Захотелось орчуку отходить лихого ваньку - не за себя, за господина. Не ровен час покалечил бы.
- Стой, оглашенная.
- Ты и есть оглашенный, - недобро молвил Мих, ступая на мостовую.