Прокурор области предложил возбудить уголовное дело по факту заведомо ложного доноса. Но я не придавал значения этой анонимке — времени тогда не было на ерунду, и я отказался.
Экспедиторы, которые привозили товары в магазин, опровергли образование в нем недостачи товаров в результате их небрежного отпуска Камоликову. Они представили свои документы. Фактов получения товаров без документов обнаружено не было. Куда же тогда девались товары?
И здесь снова помог следователь Ямочкин.
— Николай Константинович, вы классику хорошо помните?
— Не до классики, Василий, что там у тебя? Срочное?
— Да нет, Николай Константинович, до классики… Помните: «А был ли мальчик?»
— Что это ты имеешь в виду? — не понял я.
— Мы с ребятами из ОБХСС прикинули, где Камоликов мог бы одновременно размещать столько продуктов, числящихся по накладным экспедиторов. У него же магазин не резиновый и подсобка маленькая. Не на улице же он мешки с сахаром и ящики с хлебом держит. Может, их в магазине вообще не было, а туда привозили только документы?
Пожав руку моему надежному помощнику, я выразил ему благодарность за смекалку.
— Служу социалистической законности! — отчеканил Ямочкин торжественно и улыбнулся во весь рот.
Все-таки я еще раз убеждаюсь, эффект похвалы срабатывает всегда. После «Служу социалистической законности!» следователь принялся за дело с утроенной энергией, усталость его словно бы и не брала…
Вскоре мы предъявили наши расчеты Камоликову. Как ни странно, он сразу успокоился, даже улыбаться начал.
— Так не пойдет, товарищ прокурор!
Именно эта его фраза и убедила нас, что первая часть нашей работы завершена. Но дальше идти этим путем рискованно — мы могли ошибиться.
И мы ошиблись. Потому что продолжали доказывать недостачу. В тетради, изъятой при обыске у Камоликова, против цифр, записанных столбиком и в строку, значилось коротко: «Хлеб».
В нашем районном городе живет около пяти тысяч человек. У нас есть две булочные, несколько продовольственных магазинов и универсам, которые продают хлеб.
Камоликов не заключал с хлебозаводом договора на поставку хлеба. Он получал хлеб из других магазинов, если там его не распродавали до конца.
Тем не менее вскоре выяснилось, что многие жители покупали хлеб именно у Камоликова. Потому что в булочных и продовольственных магазинах часто хлеба вообще не бывало. А у Камоликова хлеб всегда свежий, теплый. Причем даже благодаря этим непрофессиональным опросам стало ясно, что хлеба в магазине Камоликова покупалось жителями больше, чем значилось по документам.
Странно, может, недостачи никакой и нет, может быть, нас подвели листы «черной бухгалтерии» из пакета, изъятого у Пинчуковой?
Камоликов производил на меня впечатление очень делового человека. Как ему удалось два года назад выкрутиться, обманув — я в этом теперь не сомневаюсь — милицию и прокуратуру? Маловероятно, чтобы он похитил хлеб из своего магазина и каким-то образом зарабатывал на нем. Он бы не смог его никому сбыть. И кроме того, для вывоза хлеба нужен специальный транспорт. Но ни один человек, а мы расспросили всех, у кого окна выходят на магазин, не видел, чтобы когда-нибудь из магазина увозили хлеб. Разные машины видели все время, они привозили товары, но чтобы увозить… Правда, двое жителей соседнего дома сказали, что видели, как в машину грузили мешки. Но это был явно не хлеб. Очевидцы говорили, что один мешок упал и звук был железный.
Рождалась еще одна версия: продавая хлеб в своем магазине из булочных и продмагов без документов или сверх того, что значилось в документах, Камоликов покрывал таким образом недостачу, образовавшуюся от хищения других товаров. Одновременно возникал и такой вопрос: откуда у Камоликова был свежий, теплый хлеб? Может быть, еще — параллельно — хищение на хлебозаводе? Надо будет заняться проверкой и этой версии.
Дома я застал Анну Михайловну взволнованной. Оказывается, кто-то по телефону угрожал расправиться с ней, если я не прекращу «художеств» по части магазина райпотребсоюза.
Но почему же только магазина? Я ведь выходил еще на одно хищение. Правда, не совсем я. С моего благословения на него вышел областной оперативно-комсомольский отряд, в работе которого активное участие принимал сын Почтенного — Виктор. Он обратил внимание на женщину, торговавшую запчастями у бензоколонки, и сообщил в ОБХСС. А дальше просто: установили, что женщина — супруга Полуэктова, работника базы ремсельхозтехники.