Привалясь к колесу машины, опустив грязную белую фуражку на колени, он взял да и заснул на минуту — памирский «гаишник» Джоджон Авзуров.
К Джоджону подошел Ризо и накрыл его курпачой.
— Я не сплю, — сказал Джоджон, открыв глаза.
После чего он встал и как ни в чем не бывало начал расхаживать среди шоферов, машин, людей, навороченных камней, отдавая короткие команды. Он появлялся там, где был больше всего необходим.
Мотоцикл Ризо Арустамова лежал с часами, прикрепленными на руле. Неизвестно откуда возле него появился Авзуров.
— Правильно, что оставил, — сказал он, с улыбкой показывая на мотоцикл, — только, по нашим сведениям, сюда, на Памир, было отправлено всего две машины. Их предупредят на первом же посту ГАИ, так что все, можно считать, в порядке…
И Джоджон полез умываться в брызгах потока.
— Освежаешься? — спросил его прохожий, оказавшийся раисом Калай-Хумба.
— Так точно, и тебе советую, день жаркий, — и, не спрашивая ни о чем раиса, Авзуров поволок его в самые брызги.
— Ох, как хорошо, — говорил раис через минуту, когда брызги перестали колоться, — хорошо, такой водички и в самой Москве, наверное, нет.
Авзуров в Москве был, поэтому считал себя знатоком всего того, что есть в Москве.
— В Москве только одного нет, — со знанием дела сказал он.
— Чего это?
— Памира там нет, — убежденно сказал милиционер и обвел рукою горы, — дорог таких невиданных нет, а водичка есть.
— Ой, ребенок — Джоджон, — рассмеялся раис, — Памира нет, говоришь, а где он еще есть, Памир?
— Нигде нет, — твердь сказал Авзуров.
— Жена знает, что ты здесь?
— Жена знает, что я там, где людям нужна моя помощь, а раз меня нет, значит, людям я нужен больше, чем ей.
— Бросит она тебя.
Джоджон не ответил. Да и зачем говорить этому словоохотливому человеку то, что понятно только истинному мужчине. Не бросит! Красавица Садригул вечна, как горы, и молода, как горы, и любовь ее, как любовь гор, вечная любовь.
— Смотри, Джоджон, — вдруг сказал раис, — на той стороне душанбинский грузовик.
— Не может быть, дороги-то нет, где?
— А во-о-н тянется.
Действительно, на серпантинчике дороги промелькнул грузовик.
— Почему думаешь, что душанбинский?
— А какой еще? Из Оша его бы задержали, путь слишком большой. А Душанбе рядом — двести километров, машину гнать зря считается, что можно.
— Ну ладно, не зубоскаль, разберемся, — и Джоджон зашагал к известной уже металлической жёрдочке, по которой переходил пенящийся поток Ризо. Но жердочки уже не было. Поперек двух продольных свай были наложены добрыми людьми доски, и по ним легко уже можно было перейти на другую сторону, не опасаясь, что тебя унесет река.
Когда Джоджон перешел на другую сторону, грузовик был уже совсем рядом, и по номерному знаку Джоджон убедился в том, что действительно он шел из Душанбе.
Он встал на обочине дороги и стал смотреть в поток: водитель остановил машину, подбежал к нему.
— Здравствуйте, товарищ капитан, — на бегу сказал он, доставая документы из подкладки беленькой шапочки, натянутой на самый лоб, и вдруг остановился на полуслове.
Джоджон улыбался: перед ним стоял тот самый якут — Анатолий, с которым однажды уже сводила их судьба.
Анатолий, однако, сделал вид, что видит капитана милиции впервые.
— Вот, пожалуйста, мне в Хорог, срочный груз, — говорил он, протягивая Авзурову водительское удостоверение и путевку организации, отправившей его.
— Здравствуйте, — сказал Джоджон, тоже не показывая, что его помнит, — но что же вы не спешите, срочный груз, поезжайте, я вас не останавливал, — и Авзуров неторопливо пошел в сторону потока.
Водитель, однако, в машину не вскочил, не помчался везти свой скоропортящийся груз, а нерешительно остановился, переминаясь с ноги на ногу.
— Товарищ капитан, — окликнул он Джоджона, — товарищ капитан, так как же ехать, когда дороги нет?
— Дороги нет уже давно, — сказал Авзуров, не оборачиваясь, — а вас разве не предупредили?
— Не-е-е-е-е.
— Просечку надо делать, — резко продолжал Авзуров, — на голове того хозяина, который отправил вас сюда. Отправил, зная, что дороги нет, и тем не менее отправил. Значит, — тут Джоджон вскочил на своего любимого конька (он ведь мечтал быть следователем), — либо он не справляется с должностью и не знает, что надо для того, чтобы довести продукт до места свежим, либо он отгрузил его нарочно, чтобы порчу его можно было списать за счет вот этого потока, правильно?
— Вам бы следователем быть, товарищ капитан.