- Ты выиграл, Кирк, доволен? - красивые губы Нийоты изломались в дрожащей усмешке; неужели он перегнул палку?
- Вполне, - ответил он нейтрально.
Ухура сделала шаг к нему; в своем форменном красном пальто она казалась горящей внутренним огнем гнева, но был ли то гнев или еще что-то?
- Тогда прекрати ломать комедию! - рявкнула она, но ее голос отчетливо дал промашку, выдавая обиду и грусть. - Тебе не нужно это исследование! Ты хотел? Ты получил! А теперь уйди!
Джим отшатнулся, напуганный ее отчаянным напором. Что такого он сделал?
- Это просто учеба, Нийота, что ты кипятишься? Просто тема, просто Спок, я не понимаю…
- Вот именно! Ты ничего не понимаешь, - горько сказала она. - Ты все делаешь играючи, Кирк, не прикладывая усилий. Ты сломал мне репутацию, ты об этом знаешь?
- Чего? - поразился Джим. - Да какая…
- Как видишь, - тон Ухуры сделался ядовитым, - ты и правда не понимаешь. Я потратила годы на признание за собой места лучшей, я метила на один конкретный корабль, я тратила ночи и дни на все это, а ты… Ты пришел и, насвистывая, украл мою жизнь!
Кирк отчетливо услышал всхлип; девушка отвернулась, пряча лицо. Черт, черт, черт! Плачущие женщины вызывали у него панику и желание сбежать. Они были как бомба: одно неправильное движение - и взрыв! А это была железная Ухура - ой-ой, он действительно сделал что-то ужасное.
- Эй… Ну Нийота… - он неловко подошел к ней и дотронулся до плеча, но Ухура дернулась, не дав прикоснуться. - Хочешь, я уйду? Я же не хотел, ты сама… Я не люблю, когда во мне сомневаются, ты же понимаешь…
Всхлипы перешли в странный смех. Девушка спешно вытерла глаза и обернулась.
- Ты еще глупее, чем кажешься, Кирк, - бросила она. - Ты не понимаешь.
- Мы вроде прошли этап насчет моей глупости, - буркнул уязвленный Джим; - Что опять, ну?
- Ты - живое доказательство того, что я приложила недостаточно усилий и не смогу стать главным офицером связи на корабле, ясно тебе? Потому что явится такой же выскочка как ты, чтобы отнять годы моего труда - и все будет кончено! Ты - живой упрек! - и она решительно зашагала к общежитиям, игнорируя лужи и поднимающиеся от них брызги.
Положительно, Джим не понимал девушек, вулканца и то понять было проще.
Придется ему отказаться от работы, так что ли?
Кирк огляделся. Пары закончились почти час назад, по студгородку гуляли запоздавшие парочки. Звездное небо очистилось от туч. Недовольство и растерянность быстро сменились тоской звездных ночей, когда Джим и сам не знал, чего он хочет: то ли навсегда убежать в эти космические дали, то ли спрятаться от них в самую глубокую нору. Чертов космос уже пожрал его отца и почти переварил его мать - так почему Джима так упорно тянет туда?
Кирк решительно направился на крышу, чтобы поговорить с небом в одиночестве.
========== Когда цвели подснежники ==========
На клумбах в студгородке можно было бы посадить все что угодно, и оно бы выросло, такой состав почвы там поддерживали. В прошлом году весной из земли резались веселые боевитые крокусы, и Джим искренне радовался, видя их фиолетовые макушки, покачивающиеся у самой земли. Они были настоящие борцы, яркие, сильные, доказывающие всему миру, что имеют право на жизнь.
Нынешней весной чья-то странная фантазия расцветила клумбы целомудренно-белыми подснежниками.
Джим недоуменно разглядывал деликатные нежные цветы. Как кисейные барышни, они, казалось, готовы вот-вот упасть от каждого порыва ветерка. К тому же, они были ядовитыми. Что-то, в общем, в них было чуждое Джиму; и все же равнодушным они не оставляли, вызывая неуместное желание спрятать и защитить.
Солнце было еще высоко - весна полностью вступила в свои права, а Джим спешил через расцветающий клумбами и влюбленными парами студгородок в корпус к ксенолингвистам. В его падде, почти доделанная, ждала своего часа статья.
На самом деле он думал отказаться от исследования. Зачем ему это? Он не из этой тусовки, выиграл пари у самой Ухуры, вызвал удивление почти настоящего вулканца… Зачем идти дальше? От него не ждали ухода, так почему бы не доказать всем в очередной раз свою непредсказуемость? Если бы кто-то спросил об этом Джима, он бы рассмеялся и сказал, что во всем виноваты метафоры.
По правде говоря, он увлекся. По-настоящему, просто и незатейливо, без лишних планов увлекся емкими метафорами ромуланского, сам не заметил, как нарыл целую кучу материала для статьи… и начал писать.
Первую его заготовку Спок раскритиковал в пух и прах: по его словам, она годилась скорее для литературного творчества, нежели для серьезного исследования. Поначалу Джим разозлился, а потом едва не расхохотался - перед ним был настоящий вулканец, действительно. Даже в таком творческом деле как метафора он видел свою математику и требовал того же от Кирка.
Кисло перерыв кое-какую литературу, Джим неожиданно для себя проникся и «зацепил» нужную волну. Эту часть работы Спок принял сдержанным кивком и педантично указал на места, где следует углубляться. Джим азартно прищурился и, отменив пару свиданий, сделал требуемое и еще чуть сверху. Увидев, как по лицу остроухого холодильника расползается довольное выражение (хотя увидеть это было сложно - скорее, какие-то детали, говорящие о том, что оно не такое как всегда), Кирк едва не запрыгал: в конце концов, он болел за свою работу, да и вызывать эмоции у вулканца давно стало его любимой забавой.
Как-то, листая материал, Джим вдруг наткнулся на пословицу: «На дне самого холодного озера может спать самый жаркий вулкан». Пословица его позабавила, и он мысленно прицепил ее на спину Споку в доказательство ошибок ромуланских мудрецов. Собственно, он бы и продолжал так считать (редкие оттенки эмоций на лице Спока Кирк списывал на человеческую половину), если бы не один случай.
Случай Джима сначала напугал.
Он зачитывал некоторые пассажи работы вслух - просто из самовлюбленности, - коммандер Острое Ухо вникал. Неожиданно Кирк ощутил знакомое неуютное чувство в области таза. Это чувство он научился распознавать давно, иначе не было бы всех этих веселых девочек, рано или поздно оказывающихся в его кровати… Он просто знал, к кому подойти, потому что знал, как должны на него смотреть. Взгляд той же Нийоты он ощущал скорее как ледяное копье, вращающееся в спине, когда мерзкая холодная струйка бежит тебе за шиворот. Эти взгляды он ощущал как ощупывающие и любопытные - они вызывали неуютное чувство раздетости или вторжения в личное пространство без разрешения.
Не веря, он поднял глаза от падда и поймал задумчивый темный взгляд ровно там, где его ощутил - в области таза, где форменка слегка задралась, обнажив узкую полоску бледной кожи. Спок поднял взгляд и долю секунды - Кирк даже не был уверен, что видел это, - казалось, выглядел испуганным.
- Продолжайте, кадет, - сказал холодный голос, и Джим уверил себя, что ошибся, это ведь вулканец, действительно.
Так что он просто открыл рот, чтобы продолжить, но был перебит.
- Только приведите форму в порядок.
Ого! Джим пораженно уставился на коммандера, не поняв до конца; Спок встретил его взгляд невозмутимо, но в глубине темных глаз мелькнул и исчез хвост эмоции - вряд ли кто-нибудь бы смог сказать точно, какой. Кирк молча одернул форму.
Похоже, не показалось. Что за хрень творится? Ладно бы просто уставился, но Джим не вчера родился, да и трахался в последний раз не так уж давно - собственно…
Ого! Кирк едва не хлопнул себя по лбу. Ну конечно. Чертово исследование так увлекло его, что все свидания ушли на второй план, была ведь еще собственно учеба. Последнее свидание было недели две назад, и наверняка он просто соскучился по сексу и женскому теплу, вот и кажется всякое…
«На дне самого холодного озера может спать самый жаркий вулкан».
Херня, показалось. Вулканцы не бывают извращенцами и тащатся скорее уж от субординации, чем от самих студентов и студенток. В конце концов, если бы этот конкретный отличался, он бы уже давно обратил внимания на Ухуру - она-то, по слухам, давно это сделала! - и воспользовался случаем. Так что Джим окончательно успокоился.