В понедельник утром меня вызвал главный редактор. На его столе лежал очередной номер «Вечерней Спарты». Наверняка опять опубликовали какой-нибудь пасквиль.
Редактор посопел и произнес:
– Вот тут у них… Сенсация!
Шеф всегда был неравнодушен к сенсациям.
Я развернул газету. В Лернейских болотах завелась страшная гидра, ежедневно пожирает стада и мирных граждан. Имеет много голов, и если отрубить одну, на ее месте вырастают две новые. Погиб отряд в триста спартанцев, пытавшийся гидру убить. Больше охотников сразиться с чудовищем нет. Сенсация!
– Какая же это сенсация!? Да, я за пять минут придумаю лучше! – сболтнул я.
Хмурое лицо редактора оживилось:
– Это мысль!
Он опять посопел, почмокал губами и вдруг спросил:
– Я слышал, вы большие друзья с Гераклом?
– Ну… Более менее.
– А почему бы вам эту гидру не уничтожить? Это была бы сенсация что надо!
«Идиот проклятый! – мысленно обругал я себя. – Сам напросился! Бывают разные кретины, а я из них самый кретинистый!»
Редактор с воодушевлением развивал идею борьбы с гидрой, я кисло молчал.
– Даю тебе творческий отпуск на неделю, – в конце концов сказал главный и выписал командировочные.
– О'кей, шеф, – сказал я. Что мне еще оставалось?
Геракла я нашел у моря. Он сидел на камне, точил меч, и без того уже острый как бритва, и насвистывал что-то, наподобие «Как на поле Куликовом прокричали кулики».
– Что мрачный? – спросил герой.
– Да так…
– Мне тоже скучно, – пожаловался он и рубанул мечом по камню. Камень развалился пополам, и Геракл довольно заржал.
– А не развлечься ли нам? – спросил я. – Тут, говорят, завелась на Лернейских болотах гидра, людей разных кушает…
– Что такое гидра? – удивился мой друг.
Я достал «Большую древнегреческую энциклопедию» и прочитал:
– Гидра – огромный змей, много голов, ест все и в любых количествах.
– Вот, скотина! – возмутился Геракл.
– Образ гидры, – продолжал я, – отражен под разными названиями в сказаниях различных народов. У немцев – дракон, у русских – Змей Горыныч. И их всегда кто-нибудь убивает: у немцев – некто Зигфрид, у русских – Иван-царевич.
– Молодцы! – оценил Геракл.
– А вот у нас, – сказал я, – таких молодцов пока не нашлось.
– А я!? – заорал великолепный Геракл и разрубил мечом еще один камень.
И мы поехали убивать гидру.
Целый день мы ползали по этим проклятым болотам, гидра как сквозь землю провалилась. Я подхватил кошмарный насморк. Геракл проклинал каких-то грязных собак и рубил мечом все, что попадалось под его горячую руку. К вечеру мы замерзли, как эскимосы, и развели костер. Я сварил свой фирменный кофе по-древнегречески и, наконец-то, слегка согрелся. Геракл чесал волосатую грудь и закусывал каким-то недревнегреческим сыром, кажется, он называется сулугуни.
Вдруг, раздался пронзительный вопль. По-моему, кого-то ели. Геракл схватил меч, яростно заорал и бросился в темноту. Я взял горящее полено и побежал за ним. Зрелище было ужасное. Над растерзанным телом коровы стояло многоголовое чудовище. Я понял, что это и есть наша гидра. Бесчисленные головы гидры пытались откусить единственную голову Геракла, но тот махал мечом как голландская мельница и орал не своим голосом:
– У…!
Головы гидры срубались одна за другой, но на их месте сейчас же вырастали две новых. Геракл уже не успевал рубить. Головы, щелкая зубами, постепенно окружали героя. Тут меня осенило! И когда Геракл отрубил очередную голову, я подскочил и ловко прижег рану поленом. Гнусно запахло паленым, но две новые головы не выросли.
Через полчаса все было кончено. Геракл устало привалился к чешуйчатому телу гидры и заснул. Я разжег новый костер и из недоеденной коровы пожарил отличный шашлык.
На следующее утро мы вернулись в Афины. Сенсация была что надо! Главный редактор обнял меня, назвал самым лучшим в мире журналистом. Я не люблю, когда меня хвалят, ибо скромность – лучшее украшение добродетели, но было приятно.
В честь великой сенсации шеф устроил банкет, но это я расскажу в следующей правдивой истории. А сейчас, уже поздно и пора спать, потому что завтра я беру интервью у первого древнегреческого авиатора Дедала. Итак, до следующей встречи!
Выпил дед Пахом стакан самогону, передернулся и подумал:– А почему бы мне не посадить репку?
Сказано – сделано. Посадил дед Пахом репку. Украл в местном колхозе минеральных удобрений, удобрил. Потом ему показалось мало, и он еще раз удобрил.
Как и следовало ожидать, в конце квартала выросла репка, большая пребольшая. Попытался дед Пахом вытянуть репку, попыхтел, да силенок не хватило.
– Анафема! – ругнулся дед Пахом и решился позвонить родственнику из города – инженеру Сильвуплюеву.
Сказано – сделано. Приехал инженер Сильвуплюев, обошел вокруг репки, разинув рот. Попытался вытянуть, ан нет. «Мало каши ел», – подумал дед Пахом и пригласил Сильвуплюева пообедать. Инженер сожрал две тарелки лапши, три тарелки манной каши, запил парным молоком и уехал.
– Анафема! – сказал дед Пахом вослед.
Но через день инженер Сильвуплюев вернулся вместе с подъемным краном и крановщиком Васей. Они обвязали репку стальными тросами, подъемный кран загудел, заскрипел и… сломался.
Крановщик Вася и инженер Сильвуплюев уехали.
– Анафема! – сердито плюнул дед Пахом.
Еще через день инженер Сильвуплюев привез своего друга философа. Философ Сократов внимательно осмотрел репку, поправил пенсне и сказал:
– Н-да…
– Анафема, – согласился дед Пахом и махнул рукой.
Но мудрый философ так дела не оставил. Три дня подводил материальную базу, декламировал цитаты из полного собрания сочинений Владимира Ильича Ленина, исписал шесть общих тетрадей, а затем уехал защищать диссертацию на тему «Феномен репок Рязанской области, как еще одно доказательство преимуществ советского образа жизни».
Проводив взглядом уехавшую «Волгу», дед Пахом плюнул на науку, достал топор и вырубил из репки кусок, весом пуда в четыре. Отвезя кусок на рынок, дед Пахом продал его и был задержан органами милиции за спекуляцию.
Вернувшись домой, обиженный на весь мир, дед Пахом в очередной раз плюнул на репку, выпил стакан самогону, передернулся и сказал:
– А нехай сгниет, зараза!
И репка сгнила.
Дед Пахом сейчас работает конюхом в колхозной конюшне.
Царь скучал. От нечего делать смотрел в окно, считал мух. «Летают, сволочи», – думал царь. И приспичило царю полетать. Вызвал главного министра и строго спросил:
– Как сделать, чтоб человек летать смог?
– Не знаю, царь-батюшка.
– Голову отрублю, будешь знать. Думай! Министр думал три дня.
– Надобно, царь-батюшка, построить летучий корабль, и тогда на нем можно и полетать. Инженер бы, я думаю, сумел построить такой корабль.
– Молодец! – похвалил царь. – Позвать сюды инженера.
Позвали инженера Сильвуплюева.
– Вот, так и так, – приказал царь. – Построишь летучий корабль – дочь мою в жены отдам и полцарства впридачу.
У инженера Сильвуплюева с похмелья трещала голова.
– Не бывает, – сказал он, – летучих кораблей-то.
– Голову отрублю, – пообещал царь.
– Не будет тогда ни корабля, ни инженера.