Правда, в его жизни супружеская любовь становилась все более вялой, безрадостной и вряд ли в связи с его новым увлечением могло быть по-другому. Хотя где тут причина, а где следствие — поди разберись… В итоге у жены через год тоже появилось новое увлечение, впрочем, вполне традиционное — любовник. Почти сразу Н. об этом узнал, вспылил, тут же осекся и резко развернул свою жизнь, уехав к однокурсникам в Сибирь, где ему устроили и работу и кое-какое жилье. Устроили бы и новую жену, да Н. уже остыл, почти оправдав изменницу, вступил с ней в переписку, она повинилась и, в конце концов, приехала с сыном к нему. По случаю воссоединения она родила второго сына, но трещина в отношениях осталась, и они вновь охладели друг к другу — продолжая тянуть супружескую лямку и пытаясь воспитывать детей. Лет через десять умерла ее мать, оставив в наследство квартиру, и жена решилась уехать, забрав детей и оформив по-быстрому развод; Н. в этом ей не препятствовал.
Все это время он не бросал своего пристрастия к попутчицам, хотя пришлось приспосабливаться к особенностям внутригородского транспорта с его частыми остановками, сменой пассажиров, недостаточной заполненностью или наличием «мертвых» зон… Появилась проблема «соглядатаев» — пассажиров, которым вздумалось стоять лицом к зоне возможного тактильного контакта Н. с объектом вожделения и тем самым превращать ситуацию в «хочется, но колется» (особенно «доставали» низкорослики — например, дети). Все это обедняло возможности «транспортной любви», требовало ее скоротечности. В итоге случались и кошмарные «проколы», с негодующими возгласами и скандалами. Ужасно вспоминать…
Но человек обуреваем страстями, а поскольку с годами Н. все менее уверенно чувствовал себя лицом к лицу с женщинами, тем с большим пристрастием он тянулся к ним со спины. «Хотя что это я, — возразил сам себе господин Н. — была ведь у меня восхитительная любовница….». Но тут цепь его воспоминаний прервалась, так как пришла пора выходить.
В родном коллективе его с нетерпением ждали.
— Ну, Андреич, колись, что ты там сотворил с этими проститутками? — весело встретил с порога Борукаев.
— До чего же ты трепло, Шура, безнадежное, — оборотился господин Н. к скромно сидевшему в уголке Романову.
— А что такого, мы ведь не чужие, — попытался оправдаться тот, но глаза бесстыжие отвернул.
— Ну тебя к черту! — обозлился Н. — И вчера подвел и сегодня… Хоть не ходи с тобой никуда!
— Ты волынку не тяни, рассказывай, — не отставал настырный Борукаев.
— Вот прямо при женщинах! — съязвил господин Н.
— Это не просто женщины, а наши почти сестры, тетки и племянницы… — продолжил ерничать Борукаев. — И они вправе знать, с кем путается их почти брат, племянник или дядя…
— Очень нужны нам такие родственнички, — парировала Лидия Николаевна, но с места не сдвинулась. Как и две другие дамы.
— Зря вы уши развесили, — осклабился господин Н. — Ничего особенного там не произошло. Мы выпили одну бутылку водки, и я сходил за второй. А когда пришла вроде пора переходить к интимной части вечера, у меня денег не хватило на их услуги. Так что пошел домой.
— Господи, ты уже стал натуральным алкашом! — возопила Лидия Николаевна. — А все хорохорится, женщин ему подавай. Проституткам и то оказался не нужен!
— Ой, что-то тут не то, — качнул головой Борукаев. — По глазам вижу, что врешь. Еще кой-чего было…
— Мне что, побожиться? Так ни я, ни вы в Бога не верим…
— Можешь поклясться дедушкой Лениным или прадедушкой Марксом, ты ж у нас коммуняка, — вмешался иронически-язвительный Алексей Дмитриевич Вернер.
— Пошли вы на хрен, ребята: все, что могу вам сказать, — закончил ласково Н. — Давайте лучше попьем чаю.
День, в целом, прошел в кропотливом труде над графикой, чему Н., подуставший от выпивок и приключений, был только рад. Он вообще любил и знал свою работу, получая от нее основное жизненное удовлетворение, поскольку она была наполнена творчеством и к тому же имела практический смысл. «Если раньше страну кормили крестьяне, — любил говаривать он, — то теперь ее кормим мы, геологи, и разработчики недр». Что похоже на правду, раз экспорт России на рубеже веков почти целиком состоит из минерального топлива и металлов, извлекаемых из руд.
Тайны геологического строения Земли поражали его своим многообразием, запутанностью и в то же время наличием закономерностей, до поры скрытых. Как же радостно и горделиво бывало, когда ему удавалось выявить ту или иную закономерность (пусть не глобальную, а региональную) и тем самым вложить свой кирпичик в растущее огромное здание геологической науки. Впрочем, мало было понять самому, надо было еще убедить в своей правоте других геологов, кропотливо подбирая аргументы и красноречивые факты — ведь в геологическом научном мире, как никаком, быть может, другом на одну подлинную закономерность приходится десять мнимых. И хорошо, когда под рукой есть средства, позволяющие проверить эту закономерность на практике, которая все же критерий истины…