— Не понял, это при рабовладении-то?
— Именно благодаря ему. Вспомни, во всех книгах о будущем (даже и не коммунистическом) основная производственная роль отводится различным автоматам и роботам — людям же остаются роли управленцев, творцов или бездельников. Так вот, в Спарте такими роботами были илоты, рабы то есть. Граждане Спарты законами Ликурга были избавлены от непосредственных занятий земледелием, животноводством, ремесленничеством, строительством и другими хозяйственными и бытовыми проблемами. В отличие от соседних городов-государств Эллады.
— Чем же они занимались?
— Ты не поверишь: в основном, самосовершенствованием. А также воспитанием и обучением детей. Значительную часть дня спартанцев занимали гимнастика и тренировка воинского мастерства. Во второй половине они упражнялись в риторике, устраивали диспуты, обсуждали насущные политические и общественные проблемы, а также вели обучение детей в гимнасиях. В итоге день у граждан был так насыщен, что на общение с женами времени почти не оставалось. Даже питались они в течение дня в общественных столовых, меню которых было весьма ограниченным.
Вообще, в основу законов Ликурга был положен принцип умеренности во всем, почти аскетизма. Любое проявление излишеств, а тем более привычек к роскоши не только порицалось общественным мнением, но и пресекалось по суду. То есть государством усиленно и успешно культивировался тот самый здоровый образ жизни, о котором сейчас так много говорят и так мало ему следуют. В Элладе же слово «спартанец» стало символом сильного телом и благородного духом человека, а Спарта мало-помалу возвысилась среди других государств, сокрушив и пытавшиеся ей противоборствовать Афины. Однако эта победа Спарту и погубила.
— Каким образом?
— Спартанские военачальники, в нарушение законов Ликурга, стали вывозить из Афин и других подвластных Спарте городов предметы роскоши, устраивать пиры, оргии и так далее. Их примеру втихаря последовали подчиненные, а там разбаловались и прочие граждане. И через одно-два поколения Спарта перестала принципиально отличаться от других городов-государств Эллады. Вскоре спартанцы были разгромлены Эмпедоклом, а затем и македонцами.
— Но все же Спарта продержалась триста лет! Это тебе не наши семьдесят. Кстати, и у нас одной из основных причин упадка стало перерождение управленческой элиты, возобладание идеалов потребительского общества.
— Сергей, ты же марксист, не забывай, что в основе упадка всегда лежит низкая производительность труда!
— Знаешь, твой рассказ о Спарте меня настолько поразил, что я всерьез засомневался в универсальности этого закона. Может, он верен лишь для обществ, культивирующих потребление, и не годится для тех, кто сознательно потребление ограничивает. Впрочем, в наше сумасшедшее время вряд ли какому государству удастся безнаказанно законсервировать свое общество на принципах разумной достаточности. Застой будет подобен самоубийству, тем более для такой обширной страны как наша. Поглотят по частям, не мытьем, так катаньем.
— Ну вот, наконец ты сам себе доказал, что обществу потребления в реальном мире альтернативы нет. Производство же товаров и услуг наиболее успешно обеспечивает капиталистическая система с лежащей в ее основе частной инициативой и конкуренцией.
— Все проходит, как известно. Со временем пройдет и тяга к безудержному потреблению — по причине роста культуры общества и составляющих его человечков. Приоритетом вновь станет здоровый образ жизни и самосовершенствование, а они наиболее естественно смогут развиваться в коммунистическом социуме. Но само собой ничего не сделается, нужна притягательная, детально проработанная модель такого социума, которой так и не было создано в СССР.
— Сергей Андреевич, — вновь вклинилась Ирина. — Ведь у нас такая мощная Академия наук, а еще был институт марксизма-ленинизма и там первым делом должны были разрабатывать такую модель…
— Наверное, да, Ириша. Но явно не разработали. Через 50 лет после Октябрьской революции марксизм-ленинизм был настолько догматизирован, что допустить его критический анализ властьимущие большевики никак не могли. В любой же науке, в том числе и в социологии, познание истины происходит скачкообразно и обязательно через отрицание ранее сложившейся системы представлений.
Возьмите астрономию. Птолемей разработал детальную геоцентрическую систему мироздания, в которой ход почти всех наблюдаемых объектов мог быть загодя рассчитан. И когда Коперник предложил ученому сообществу гелиоцентрическую модель мироздания, большинство астрономов лишь поразилось извращенности его фантазии. Однако мысль была высказана, доказательства приведены, первоначальное потрясение скоро сгладилось, появились незашоренные астрономы, чьи наблюдения хорошо вписывались в концепцию Коперника, и через сто лет гелиоцентрическая система стала общепринятой. А еще через триста лет Солнце из центра мироздания было низведено до положения скромной звезды в периферической части галактики Млечного Пути, а близкие, казалось, звезды отдалились от нас на практически недосягаемые расстояния.