– Как она передается?
– С помощью запахов, facillime. Но также с помощью ворсистых вещей, таких, как одеяла и меха, и потому их следует сжигать. Некоторые авторы считают, что смертоносные атомы вцепляются в ворсинки, чтобы позднее отпасть, – с само собой разумеющимся видом отвечал Кристофано.
– В таком случае одежда господина Пеллегрино содержит заразу, – прошептал я в приступе панического страха.
– Если быть более точным, – слегка меняя тон на менее безапелляционный, – я не совсем уверен, что это так. В сущности, никому не ведомо, как распространяется эта болезнь. Я знавал одного палермского аптекаря, восьмидесятисемилетнего Джаннуккьо Спатафоро, человека большой учености и опыта, так вот он утверждал, что эпидемии чумы, осаждающие город, непостижимы: в Палермо чудный воздух, город недоступен ветрам из Остро и сирокко, которые чрезвычайно вредят здоровью и растительности, понижают урожайность, раздувают людей, порождая в них нечто вроде нескончаемой лихорадки, которая буквально косит их. И несмотря на это, чума, свирепствовавшая в Палермо, вела себя такой злодейкой, что набрасывалась на людей, и они, испытав головокружение, замертво падали. Трупы делались черными и горячими.
– Словом, никому не ведомо, как распространяется чума, – подвел итог Атто.
– Могу сказать, что многие эпидемии разразились после того, как зараза заносилась из других областей. Так, последняя эпидемия, поразившая Рим менее трех десятков лет назад, – родом из Неаполя, ее завез один безграмотный рыбак. Мой отец, который был проведитором, ответственным за здоровье во время великой чумы в Прато в 1630 году, и который лечил больных чумой, многие годы спустя поведал мне, что природа этой болезни загадочна и что античным целителям так и не удалось распознать ее.
– И был прав, – сурово и резко, как отрезал, изрек Помпео Дульчибени, чем немало удивил нас. – Одно умнейшее духовное лицо, одновременно человек ученый, указало путь, по которому следует идти. Увы, его не послушали.
– Духовное лицо, ученый… Позвольте, позвольте – уж не отец ли это Атаназиус Кирхер[47]? – высказал предположение Кристофано.
Дульчибени удержался от каких-либо слов в ответ, подтвердив этим правильность догадки, а затем отчеканил:
– Aerem, acquam, terram innumerabilibus insectis scatere, adeo certum est.
– Он говорит: земля, воздух и вода кишат крошечными существами, невидимыми невооруженным глазом, – перевел для нас Кристофано.
– Так вот, – продолжал Дульчибени, – эти крошечные существа порождаются разлагающимися организмами, но разглядеть их удалось лишь после изобретения микроскопа, значит…
– Этот немецкий иезуит, кажется, столь известен, – перебил его Кристофано с легким презрением в голосе, – что господин Дульчибени цитирует его по памяти.
Мне имя Кирхера не говорило ни о чем. Однако оно, должно быть, и впрямь было известно: заслышав его, присутствующие закачали головами в знак того, что это так.
– И все же идеям Кирхера пока еще не удалось заслонить собой идей великих авторов трудов по медицине, которые… – гнул свое наш эскулап.
– Учение Кирхера, возможно, имеет право на существование, но лишь ощущение может составлять прочную базу для наших познаний.
На сей раз в беседу вступил Бедфорд. Молодой англичанин, накануне от ужаса потерявший дар речи, вроде бы немного оправился.
– Одна и та же причина в различных случаях приводит к противоположным последствиям. Разве не верно, что кипящая вода делает яйцо вареным и твердым, а мясо размягчает? – продолжал он.
– Мне прекрасно известно, кто распространяет софизмы, – едко заметил Кристофано. – Локк[48] и его друг Сиденхем[49], которые, возможно, досконально разбираются в ощущениях и уме, но практикуют в Лондоне, не являясь врачами!
– И что ж из того? Ими движет лишь одно: врачевать, а не пичкать пациентов болтовней, как делают иные, – парировал Бедфорд. – Двадцать лет назад, когда чума косила по двадцать тысяч душ в день в Неаполе, неаполитанские врачи и аптекари наведывались в Лондон, чтобы торговать своими тайными формулами от чумы. Как вам это нравится? Подвешивали на грудь бумажки со знаком иезуитов I.H.S.[50], начертанном внутри креста. А то еще лучше: торговали табличками, которые следовало носить на шее, с надписью:
ABRACADABRA
ABRACADABR
ABRACADAB
ABRACADA
ABRACAD
ABRACA
ABRAC
ABRA
ABR
АВ
А
Пригладив свои рыжие вихры и нацелившись на присутствующих (за исключением моей персоны, которую он ни во что не ставил) своими косыми глазками цвета морской волны, англичанин встал и оперся о стену, заговорив более миролюбиво.
Оказалось, он был свидетелем того, как шарлатаны оклеили весь город объявлениями, в которых людям предлагалось приобретать «безотказные пилюли», «несравненные микстуры», «королевские противоядия» и «универсальную воду» от чумы.
– Когда же они не обманывали людей, предлагая им всю эту несуразицу, то предлагали снадобья, приготовленные на основе меркурия, которые отравляли кровь и убивали быстрее чумы.
Последнее высказывание подействовало на Кристофано подобно фитилю, и диспут вспыхнул с новой силой.
К обсуждению присоединился и отец Робледа. Для начала пробормотав нечто нечленораздельное, иезуит вступился за своего собрата, отца Кирхера. Завязавшийся спор спровоцировал недостойную свару, в ходе которой каждая из трех сторон пыталась навязать собственные доводы в большей степени силой голосовых связок, нежели разума.
Впервые в жизни довелось мне, бедному ученику, присутствовать при битве умов. Однако я был весьма удивлен и разочарован теми формами, которые она приняла.
И все же мне посчастливилось извлечь из горячего обмена мнениями начатки знаний об учении загадочного Кирхера, способного в ком угодно пробудить любопытство. За полвека неустанных исследований этот выдающийся иезуит распространил свое многообразное по форме учение с помощью трех десятков трудов по различным отраслям знания, в том числе и одного трактата о чуме «Scmtinium phisico-medicum contagiosae luis quae pestis dicitur», опубликованного двадцать пять лет назад. В нем утверждалось, что автор с помощью микроскопа сделал ряд крупных открытий, которые могут не вызвать у читателей доверия (так и случилось), но которые доказывают существование крошечных невидимых существ, являющихся причиной чумы.
Согласно Робледе, научное открытие Кирхера опиралось на способности автора сродни ясновидению или на некое вдохновение, посланное ему свыше. «А если этот отец Кирхер, наделенный необычным даром, и впрямь способен исцелять от чумы?» – подумал я, но ввиду накалившейся обстановки не осмелился задать вопрос.
Все это время аббат Мелани не менее внимательно, чем я, если не более, слушал все, что касалось отца Кирхера. Вынужденный то и дело потирать нос, дабы подавить чиханье, сам он в разговор не вмешивался, но его глазки-буравчики так и перебегали с одного спорящего на другого.
О себе же могу сказать: я был, с одной стороны, в ужасе от угрожающего характера болезни, а с другой стороны – заворожен всеми этими теориями о происхождении чумы, о существовании которых дотоле мне не приходилось слышать.
Вот отчего тот факт, что Дульчибени был так хорошо осве-домлен о полузабытой теории Кирхера, не заронил во мне никакого подозрения, а следовало бы. Не заметил я и того, что, заслыша имя Кирхера, Атто весь обратился в слух.
После нескольких часов, в продолжение которых дебаты не утихали, постояльцы, лишенные иных развлечений, стали расходиться по своим комнатам. Вскоре всем нам пришлось лечь спать, без надежды на замирение сторон.
Вторая ночь С 12 НА 13 СЕНТЯБРЯ 1683 ГОДА
Оказавшись в своей комнате, я свесился из окна и с помощью палки спустил к окну Атто конец веревки, которую мы договорились использовать в случае тревоги. Оставив дверь приоткрытой, я вытянулся на постели и чутко прислушивался к звукам, хотя и опасался, что сон сморит меня. Внутренне я готовил себя к долгому бодрствованию, ведь на моем попечении был так и не опамятовавшийся Пеллегрино, приглядывать за которым я обязался перед Кристофано. Напихав в его штаны старых тряпок, дабы они впитывали естественные выделения его тела, я стал бдеть.
47
Кирхер Атаназиус (1601—1680) – немецкий иезуит, востоковед и ученый. Автор трудов, посвященных действию магнита, акустике, свету, изобретатель волшебного фонаря. Математик, археолог, филолог. Его труды по коптскому языку долгое время служили основой изучения этого языка и были признаны Шамполионом
48
Локк Джон (1632—1704) – английский философ, врач и политический мыслитель. Разработал эмпирическую теорию познания
49
Сиденхем Томас (1624—1689) – английский врач, прозванный «английским Гиппократом», изобретатель настойки опия
50
I.H.S. – аббревиатура от лат. выражения In Hoc Signo Vinces, однако в Средние века получило другой смысл: Iesus Homini Salvador – Иисус, спаситель человечества