Коло швырнул стилет на землю таким образом, чтобы раненый мог дотянуться до него кончиками пальцев, и ушёл.
Он снова растворился в толпе на улицах Аркайла, которые становились всё многолюднее и многолюднее. Попетлял, забираясь в небогатый квартал ближе к южным воротам, вошёл в неприметную дверь — три ступеньки вниз от уровня земли. Через некоторое время оттуда вышел средней руки мещанин, испытывающий определённую нужду в деньгах, но далёкий от того, чтобы опуститься на дно. Старенькая, но чистая и бережно заштопанная одежда, растоптанные, но шитые по мерке сапоги, чисто выбритые щёки и расчёсанные на пробор волосы. Через плечо у него висела холщовая сумка, тоже не новая, но стиранная. В руках — тяжёлая трость. Простолюдинам в Аркайле носить оружие не возбранялось, но они редко могли найти достойного учителя фехтования. Поэтому палки, трости и посохи были весьма в чести.
Даже лицо Коло преобразилось. Разговаривая с отцом Сабаном, он не играл разорившегося купца, а был им. Допрашивая поверженного преследователя, он не казался суровым и безжалостным, он превратился с беспощадного палача. Сейчас он растерянно поглядывал по сторонам, поспешно уступая дорогу всем встречным, виновато улыбался и ёжился от посторонних взглядов. Но, тем не менее, шагал, не сворачивая, в направлении, известном ему лишь одному. Он миновал окрестности Замкового холма, прошёлся, держась ближе к стенам, по улице Единорога, вышел на Ровную, с неё свернул на Гранатовую, где селились огранщики драгоценных камней, не уступавшие в достатке некоторым дворянам. Пересёк Старый парк, маленький и заброшенный, изобилующий статуями военачальников древности на постаментах из розового песчаника, но бедный на зелень, и оказался на Стременной. Названиям она была обязана расположенным поблизости платных стойлам, где приезжие праны за горсть медяков могли оставить верных скакунов на попечение заботливых конюхов.
Здесь пахло конским навозом и сеном. Коло с детства любил запах навоза, стражами пропадал у соседа, который держал двух низкорослых лоддских лошадок, которых запрягал в тележку, отвозя рыбу на столичный рынок. Помогал чистить, кормить, даже лечил от потёртостей, втирая барсучий жир и делая примочки из настоя хвоща. Поэтому и здесь он дышал полной грудью. Аж уходить не хотелось. Он поравнялся со второй конюшней. Под широкой доской, на которой гнались друг за другом три красных коня, грелся на солнышке кругленький, как горшина, старичок. Венчик седых волос окружал блестящую лысину, как нимб на изображениях святых.
Коло присел рядом с ним на бревно.
— Жарко в Аркайле…
— Лето настало.
— Верно заметил.
— Долго живу.
— Что-то в последнее время жара перестала мне нравиться.
— А я зиму не люблю. Кости мёрзнут.
— Уеду я… — вздохнул Коло. — Куда-нибудь, где прохладнее.
— Дело твоё. Подседлать гнедого?
— Да. Как он?
— Лучше всех. Вмиг домчит до Эр-Трагера.
— Это хорошо, — кивнул Коло. — Но я туда не поеду.
— Не сомневался, — усмехнулся старик. — Даже спрашивать не хочу куда.
— А я и не скажу.
— А я и не спрошу.
— Я уеду, а ты береги себя. Чёрный Джа занялся мною.
— Всерьёз?
— Куда уж серьёзнее.
— Понятно, почему тебе жарко. — Старик пожевал губами. — Ты гляди, Чёрный Джа… Давно ли ужом вился, чтобы председателем выбрали?
— Он не может простить, что почти половина голосовала за меня.
— Думаешь?
— Уверен.
— Значит, так тому и быть.
— Письма передашь?
— Само собой.
Коло вытащил из сумки два желтоватых конверта, запечатанных зелёным воском без оттиска. Задумчиво взвесил их на ладони.
— Вот этот — Офре.
Конюх покачал головой.
— Ты как маленький.
— По сравнению с тобой, да.
— Всё зло от женщин.
— Спорить не буду.
— Второй кому?
— Прану Гвену аль Расту.
Старик охнул и выронил ржавый ухналь, который крутил в пальцах во время разговора.
— Не бойся. Лично в руки отдавать не надо. Уронишь у крыльца. Ты же умеешь.
— Скажи честно, Коло, ты теперь работаешь на Гвена? Тебя поэтому Чёрный Джа хочет убить?
— Нет, не работаю. Но я люблю Аркайл. Гвен альт Раст тоже любит Аркайл. Мы с ним враги, но у нас есть одно желание — не допустить войну в нашу державу. Я никого не выдаю в этом письме. Просто даю ему повод задуматься.
— Ну, слава Вседержителю. А то я уже подумал…
— Что я сдам Гвену Чёрного Джа?
— Вроде того.
— Зря. Кстати, должен тебе сказать, у парна Гвена есть свои принципы. Он берёт преступников на горячем.