— Да что ты говоришь… — пробормотал Ланс. — Она ведь совсем ребёнок… Сколько ей?
— Да уже за двадцать перевалило. — Кухал в притворном возмущении взмахнул кулаком. — Значит, за аркайлскими девицами шестнадцати лет от роду он ухлёстывать может…
— Да когда ей было шестнадцать? — Возмутился Ланс.
— Когда ты первый раз увидел её на балу, — отрезал кринтиец.
— Ну и что?
— Да то. — Внезапно взгляд Кухала стал жёстким и колючим, как острие стилета. — Видишь, как легко тебя отвлечь? Только что ты пел мне, что умереть готов из-за несчастной любви и тут — бац!
— Неправда! Это я от неожиданности!
— Знаем мы твою неожиданность…
— Слушай, Кухал, давай лучше выпьем и оставим разговоры о девицах. Будь они из Кринта или из Аркайла, — с надеждой проговорил Ланс, уже порядком утомлённый болтовнёй.
— Давай! — неожиданно легко согласился кринтиец. — Только я потом проведу тебя до причала. Может, ты не заметил, но там, в углу, двое айа-багаанцев странно на тебя косятся. Особенно после того, как Морин произнесла вслух твоё имя. Ох, и получит у меня глупая девчонка!
— Не вздумай её ругать. От двух айа-баганцев я отобьюсь даже вусмерть пьяный.
— Но я всё равно тебе не позволю тебе уйти одному.
— Ну, ладно, пройдёмся.
Ланс был рад, что ушёл от опасной темы разговора. Нет, в самом деле, он не знал, чего хочет больше — забыть Реналлу и найти счастье с другой женщиной или хранить верность и черпать из несбыточной любви всё новее и новое вдохновение? А ведь есть ещё Анне, его венчанная жена… Ту впору напиться, чтобы разум подёрнулся туманом, в котором заблудились бы ненужные и мешающие спокойно жить мысли.
Что он и сделал.
Пил наравне с Кухалом, который был почти вдвое тяжелее. Хохотал. Рассказывал весёлые истории из своей жизни. Порывался угостить тех самых смуглых купцов с Айа-Багаана, о которых упомянул Дорн-Кху, благо его не пустили. Потом хотел пойти и вызвать любого из них на поединок. А чтоб не пялились… К счастью к тому времени столик в углу, за которым пили вино айа-багаанцы, опустел. В конце концов, солнце коснулось небокрая, от крепостных стен наползли длинные тени, и Кухал решительно заявил, что он обязан отвести друга на браккарский корабль, поскольку не потерпит, чтобы островитяне сочли его лжецом и человеком без чести, а ведь всем известно, что Ланс из тех людей, у которых благородство в крови… В подобном ключе он говорил так долго и громко, что проснулся волынщик и выкрикнув: «За Ланса альт Грегора — лучшего менетсреля двенадцати держав!», осушил кружку и опять упал лицом в кальмары.
На дороге, ведущей к порту, которая продувалась солоноватым бризом, в голове у альт Грегора посветлело настолько, что он даже не стал отказываться от провожатых — вместе с Кухалом увязались ещё человек пять, прихватив пару кувшинов местного вина. До причала, где ждал браккарский ял с угрюмыми моряками, они добрались без приключений.
Дар-Вилла, увидев состояние менестреля только покачала головой и приказала немедленно ложиться спать, пригрозив в противном случае вызвать лекаря Тер-Реуса с его богатым арсеналом рвотных настоек. Ланс повиновался, рухнув на постель не раздеваясь. Но засыпая, он чувствовал на губах поцелуй Морин.
Глава 3
Фитиль на свече из жёлтого воска начал шипеть и искрить. Пламя задрожало, задёргалось. Ароматный дымок, поднимавшийся тонкой струйкой, вдруг заметался, как кнут гуртовщика. Встревожено запищал щегол, скучающий в клетке у зарешеченного окна.
— Ну, что ты, глупый… — ласково пожурил птицу пран Гвен альт Раст, сидящий в кресле с высокой спинкой и задумчиво рассматривающий письмо, которое держал в кончиках пальцев.
При звуках его голоса щегол успокоился и нахохлился на жёрдочке. Солнце клонилось к закату, света уже не хватало. Именно поэтому начальник тайного сыска Аркайла и зажёг свечу. Не пора ли накинуть платок на клетку с пернатым другом, скрашивавшим его одиночество? Пожалуй, так и надо.
Пран Гвен поднялся, окинул взглядом висевший на стене старинный полутораручный меч с гравировкой вдоль клинка — оружие принадлежало ещё его прапрадеду, участвовавшему в войнах с Трагерой и снискавшему славу знаменитого полководца. Вот как удивительно жизнь поворачивается. Как правило, все известные военачальники от древности до совсем недавнего времени не стали правителями и не нажили особого богатства. Взять, к примеру, того же Ферта альт Раста из Дома Ониксовой Змеи или Элайю альт Грегора из Дома Багряной Розы, который тоже изрядно повоевал против трагерцев и выиграл битву при Вальде, в честь которой названа одна из улиц Аркайла. Зато нынешние Великие Дома, похоже, пробирались к нынешнему благополучию путём интриг и дворцовых переворотов. За исключением, разве что, Дома Чёрного Единорога, но и в нём последним достойным правителем был покойный герцог Лазаль.