– Ах, не только музыка?! Ах, он расчувствовался, решив, что седая борода еще может нравиться юным красавицам?! – Коэл сжал кулаки. – Самовлюбленный болван! Ты знаешь, что это я просил ее прийти к тебе в ту ночь и уговорить, чтобы один заносчивый, самолюбивый, безмозглый менестрель согласился на дуэль до первой крови.
Альт Террил развернулся и с размаха ударил кулаком в стену. Задрожали миски и чашки, составленные на полке.
Ланс вопреки ожиданиям напрягшегося Регнара не вскочил, не схватился за шпагу, не бросился на Коэла с голыми руками. Он сидел, выпрямив спину, будто проглотил кол, и невидящим взором буравил догорающие угли очага. Только желваки ходили на щеках и раздувались ноздри.
– Прости, друг, я не хотел этого говорить. – Коэл прижался лбом к стене. – Я не должен был этого говорить. Пойми, я хотел, чтобы ссора с сыном посланника окончилась мирно, я не хотел опалы для тебя и заочного смертного приговора.
– Я приговорен в трех державах из двенадцати, – бесцветным голосом произнес Ланс. – Державой больше, державой меньше… Какое это имеет значение?
Он поднялся, перекинул через руку плащ.
– Я ухожу. Регнар, ты со мной?
Маг-музыкант посмотрел на Коэла, но тот продолжал стоять лицом к стене.
– Да. Идем, Ланс.
Уже за порогом кухни он услышал едва слышные слова альт Террила:
– Прости меня, друг.
Мороз на улице усилился, но снег прекратился, ветер разогнал тучи, и в бархатно-черном небе проглянули сверкающие звезды. Опытным взглядом альт Грегор нашел голубоватую и яркую Северную Королеву.
«Благодарю Вседержителя, даровавшего мне эту удачу в конце жизненного пути, – вспомнил он собственный шепот. – Вы – чудо, вы – звезда, которая будет направлять меня весь отведенный мне остаток дней, как ведет морехода сияющая Северная Королева».
И нежный девичий голосок:
«Живите. Я не приказываю, я прошу вас, умоляю…»
Она не могла лгать, не могла притворяться. Чистое и непорочное дитя не могло осквернить уста ложью. Просто что-то изменилось с того времени в ее душе… Жаль, что его измученное сердце менестреля не способно меняться так быстро.
– Слушай, Регнар, – с горечью обратился он к другу, скрипящему снегом рядом. – Вот скажи мне, почему вы пытаетесь разбираться с моей жизнью за меня? Почему вы считаете, что лучше, чем я, знаете, чего я хочу, что мне надо?
– Мы же хотели как лучше, Ланс, – виновато произнес маг-музыкант. – Ты дорог нам. Мы боялись и боимся потерять друга.
– То есть вы боитесь, что мне отрубят голову по приказу герцога Аркайлского или посадят на кол с благословения княгини Айа-Багаана. А того, что можете попросту потерять нашу дружбу, вы не боитесь?
Регнар молчал. Шагал, понурив голову.
– Ну, скажи мне, – продолжал возмущаться Ланс. – Скажи, почему я не указываю вам, как жить, ни тебе, ни Коэлу? Почему я молчал, когда он женился на этой сушеной вобле Жермине из Дома Лазоревого Медведя? Я знал, что она выжмет его досуха, как прачка исподнее белье. Но нет же! Коэл сказал, что он любит ее, и я опрокидывал кубок за кубком на его свадьбе, выкрикивая здравицы. А после терпел ее косые взгляды и улыбался, осыпал Жермину комплиментами, зная, как она пилит Коэла за дружбу со мной – неудачником, мотом, пьяницей, бретером… Но я всегда уважал его выбор. Как уважал бы и твой.
– Ланс, но мы ведь…
– Хотели как лучше. Я это уже слышал. Но не взяли на себя труд подумать о моем мнении, о моих чувствах. Вы дергали меня за ниточки… Такие ниточки есть у каждого человека. У кого-то жадность, у кого-то страх, у кого-то вожделение. А у меня-то были есть и будут всего две – гордость и любовь. И вы, друзья мои, прекрасно изучили, за какую из них и с какой силой надо потянуть, чтобы я заплясал под вашу дудку. Вы дали мне надежду. Надежду и мечту, которая полтора года согревала мое сердце и в то же время кромсала его на куски, как кривой кинжал кочевника из Райхема. Вы думали, я позабуду ее? Позабуду Реналлу из Дома Желтой Луны? Да как я могу забыть эти глаза, похожие на сияющие смарагды в тиаре Вседержителя? Конечно, я уеду. Если она счастлива с мужем, если ей хорошо живется без меня, я не стану нарушать ее покой. Кто я такой, чтобы ломать чужое счастье, пытаясь сберечь свое?
– Ланс…
– Не перебивай меня! Понимаешь, Регнар, я ее люблю. И скорее всего, уже никого больше не полюблю. Для меня самое главное – чтобы она была счастлива, чтобы ей было хорошо. Конечно, молодой муж на денежной службе у герцога Аркайлского лучше, чем безденежный менестрель – перекати-поле. Надежнее. А ведь для женщины важно, чтобы будущее ее и ее детей было простым, понятным и по возможности безоблачным. Я не посмею мешать ей в этом. Но я должен ее увидеть перед тем, как покинуть Аркайл. Ты можешь выяснить, в какой храм она ходит молиться?