И ее же несносное любопытство.
— Но?.. — Лиззи поторопила ее и вопросом, и соответствующим жестом.
— Но… Ох, Лиззи! — Долли закрыла лицо руками. — Я никогда не испытывала ничего подобного.
Подруга вздохнула, покачала головой, полезла в холодильник, достала два стакана с напитками и передала один из них Долли.
— Майкл смешивает коктейли в другой комнате. Но это дело не терпит отлагательства. Выкладывай, иначе я умру от любопытства.
Долли сделала глоток, потом другой и перестала притворяться, что не нуждается в алкоголе для успокоения нервов. Их покалывало и жгло со вчерашнего утра. Стоило только вспомнить, как мощно и жадно Алекс вонзался в ее изнывавшее от желания тело.
Она поставила наполовину опустевший стакан на стойку и обеими ладонями уперлась в крышку.
— Лиззи, со мной такого еще не было. В смысле, с мужчинами. Так бывает только во сне. Как будто ты принимаешь душ с Мэлом Гибсоном или Ричардом Гиром.
Лиззи тоже основательно приложилась к своему стакану, а потом серьезно сказала:
— Долли, Алекс Кэррингтон — мужчина. Ничем не отличающийся от всех остальных. Правда, сам он может думать по-другому.
Еще неделю назад Долли согласилась бы с таким утверждением. Тем более что Алекс смотрел на нее сверху вниз. Она пыталась отвечать ему тем же и не видела ничего, кроме накрахмаленной рубашки и титула «эсквайр», стоявшего вслед за его фамилией.
Он всего лишь мужчина, а она всего лишь женщина.
— Нет. Лиззи. Он особенный. И во многих отношениях, имеющих для меня значение, лучше остальных. Можешь не качать головой. Я говорю не о постели.
— А о чем? — ничуть не смутившись, спросила Лиззи. — Да, он красив и потрясающе сексуален, но Майкл ему не уступит. И Джонни. И Пит. Здесь найдется дюжина красивых и сексуальных мужиков.
Долли не знала, сумеет ли она объяснить, что именно имеет в виду. И сомневалась, что это вообще нуждается в объяснениях.
— О’кей. Во-первых, он реагирует на мои шутки. Не смеется, но реагирует. И шутит в ответ.
— Ладно. Стало быть, он красивый, сексуальный и забавный.
— Не то что забавный. Он скорее сатирик, чем юморист. У него умный юмор. Сухой, невозмутимый и в то же время лукавый…
— Долли, до меня не доходит. Ты уже давно имеешь дело с мужчинами. Почему именно Алекс?
— А почему именно Майкл?
— Потому что у нас любовь с первого взгляда. А у вас с этим адвокатом не тот случай.
— Любовь? С Алексом? Если еще раз скажешь это слово, я тебя убью!
— Тогда объясни, о чем идет речь. Долли, что у тебя в башке? Скажу тебе честно… — Лиззи покачала головой. — Я думала о вас обоих. Долго думала. Особенно после того вечера, когда вы поцеловались.
— Не знаю. Я ничего не знаю. Не знаю, о чем я думаю, что делаю и что чувствую. Ничего! — Долли ссутулилась. Изнеможение, с которым она так долго боролась, вдруг дало о себе знать. — Я знаю только одно. Меня тянет к нему. И телом, и душой.
— Ты говорила, что он реагирует на твои шутки, но не смеется.
Долли кивнула.
— О’кей. А ты смеешься его шуткам?
— Что?
— Алекс Кэррингтон может рассмешить тебя?
Долли захлопала глазами и задумалась. Потом вытянула из-под стойки табуретку и села. Ее ошеломило не столько это открытие, сколько его последствия.
— Нет. Не может. А я этого даже не заметила…
— Пойми меня правильно. Я считаю, что более подходящего человека, чем ты, Алексу не найти. Но если он не может рассмешить тебя, в то время как ты больше всего на свете ценишь веселье… — Фраза осталась незаконченной.
— Лиззи, именно это и сбивает меня с толку. Мне с ним весело.
— Вся беда в том, что юморист из Алекса Кэррингтона никудышный. Женщины бросают мужчин, потому что те начинают казаться им смертельно скучными.
— Но Алекс не кажется мне скучным. Если только ты не хочешь сказать, что он скучный, как… — Долли ничего не могла с собой поделать. — Как буровая установка.
Лиззи закатила глаза.
— Кто про что… — Она посмотрела на подругу поверх стакана. — Ты имеешь в виду шум или действие?
— Скорее шум, которым сопровождается действие. Как в плохом порнофильме. — Долли часто задышала и испустила несколько стонов, которыми обычно сопровождаются сцены оргазма.
Лиззи чуть не подавилась и вылила остатки напитка в раковину.
— Потише! Слушай, у меня появилась идея.
— Выкладывай поскорее, — пробормотала Долли.
— Если он не может рассмешить тебя, но тебе с ним весело… правда, я этого не понимаю… — Нетерпеливый жест подруги заставил ее заторопиться. — Вечеринка у нас или нет? Пойди и проверь, сумеет ли он сделать это на людях. Долли Грэхем, можешь говорить что угодно, однако любая твоя связь — сексуальная, платоническая, долгая, короткая, какая угодно — будет непрочной, если этот человек не сумеет рассмешить тебя. Потому что в глубине души ты всегда останешься ребенком. Мы с тобой это знаем. Но больше всего это необходимо знать Алексу Кэррингтону.