— А ты вообще когда-нибудь лишалась сна?
— Да. Но лишь тогда, когда у меня была для этого серьезная причина. — Она подняла взгляд и посмотрела ему в лицо.
Алекс увидел: то, что раньше говорило о безоговорочной капитуляции, бесследно исчезло. Теперь в ее глазах было что-то кошачье.
— Ты можешь стать такой причиной? — спросила вдруг она.
Он покачал головой.
— Нет? — Ее глаза сначала расширились, а затем мрачно прищурились.
Алекс еще раз покачал головой. Этого жеста хватило, чтобы ее настроение коренным образом изменилось. Как в кабинке душа, где ничего не стоит сделать горячую воду холодной и наоборот.
— Я не сказал «нет».
— А что ты хотел сказать? — Долли попыталась освободиться.
Алекс схватил ее за прохладные маленькие кисти и удержал их на талии. Ему хотелось развеять ее печаль. Даже если это будет стоить дороже, чем он рассчитывал.
— Что ты даришь мне наслаждение.
Долли расцвела так, словно получила благословение свыше, и тихонько вздохнула.
— Вот видишь? — Она прижалась щекой к его груди и уткнулась носом в складки черного льна. — Я знала, что ты способен радоваться жизни.
Они стояли в полутемном вестибюле и обнимались, прислушиваясь к доносившейся издалека музыке. Громкой, страстной и необузданной. Влажные губы Долли прижимались к его обнаженной коже.
Из груди Алекса вырвался глухой стон. Он увлек ее в тень.
— Ты мучаешь меня. По-твоему, это называется радостями жизни?
— По-моему, это только начало. — Она подняла взгляд, выгнула брови и облизала нижнюю губу. — Зря, что ли, я так работала ногами?
Алекс, у которого перехватило дыхание, ответил не сразу, и она слегка ткнула его кулаком в плечо.
— Брось, Алекс. Вчера утром мы с тобой вместе принимали душ. Можешь не делать вида, что я упала на тебя как снег на голову.
Алекс спорить не собирался. Однако вторжение Долли в ванную потрясло его до глубины души. Он все еще не мог прийти в себя. Не от секса, но оттого, что Долли смогла отважиться на такое.
Время и место были неподходящими, и все же ему хотелось знать почему. Почему сейчас? И почему тогда? Неужели секс был для нее всего лишь тактическим ходом, предусмотренным планом игры? Или она расставалась с одеждой и амбициями, потому что секс был для нее важнее всего на свете?
— Почему?
— Что почему? — спросила она, когда Алекс вновь обнял ее за талию и их тела снова медленно задвигались. — Почему я набросилась на тебя?
— Да. И…
— И зачем вообще это сделала?
Алекс слегка улыбнулся, покоренный ее прямотой. Другая женщина на месте Долли смутилась бы. Ни одно обольщение, ни одна обольстительница до сих пор не доставляли ему такого удовольствия.
— Это просто. И понятно, — сказала она, отвечая на собственный вопрос и не давая ему труда задуматься. — Потому что я сама простая и понятная.
На самом деле она умна, сообразительна и полностью уверена в том, что Алекс не считает ее ни простой, ни понятной.
— Я бы так не сказал…
— А что бы ты сказал?
— Для начала я сказал бы: «раздевайся!». — Одна рука Алекса лежала у нее на спине, вторая залезла под юбку и подбиралась к животу.
— Алекс…
— Что? — Ее кожа была теплой и нежной, а тело казалось созданным для мужской ласки.
— Что ты делаешь? — затрепетав, спросила она.
Он изучал изгибы ее тела. Изучал именно так, как ей хотелось. Так, чтобы доставить ей наслаждение.
— Пытаюсь отблагодарить тебя за работу ногами.
— Но наша кожа соприкоснулась только один раз. Когда я кончиками пальцев ласкала твою лодыжку. — Свет, доносившийся из гостиной, придавал ее радужкам оттенок старого бренди.
Радужки и старое бренди… Должно быть, он пьян. Вдребезги.
— Раз так, можешь хватать меня за задницу когда и где угодно.
В ту же секунду Долли протянула руку ему за спину… и повернула блестящую медную ручку двери, которой Алекс не заметил.
Ванная. Крошечная ванная для гостей. С туалетом, душем и замком на дверях.
Щелк!
Он взял Долли за талию и посадил ее на край коричнево-синей фаянсовой ванны. Ее руки крепко обхватили спину Алекса.
— Алчная ведьма, — пробормотал он, приникая к ее губам. Одна рука Алекса обхватила спину Долли, вторая забралась под юбку и скользнула между ног. Простая полоска ткани, больше ничего. Его пальцы отодвинули полоску в сторону и нащупали горячую и влажную промежность.
Долли слегка отстранилась и показала глазами на пухлый кожаный бумажник, который она успела выудить из кармана его брюк.