— Когда ты впервые занялся сексом?
— Один или с женщиной?
Она снова набросила простыню на его бедра и искусно притворилась недотрогой.
— Очень остроумно.
Алекс внимательно изучал ее.
Глаза его без очков казались прозрачными. Долли почувствовала себя неуютно и решила, что с нее достаточно. Ей не нравилось, что Алекс может смутить ее одним взглядом.
Она дала ему пощечину. Фигурально выражаясь. Иными словами, слегка шлепнула по бедру.
— Перестань сейчас же!
— Что? Смотреть на тебя?
— Ты смотришь на меня… я не знаю… слишком пристально. — Слишком серьезно и изучающе. Еще немного, и он увидит ее насквозь. — Что ты ищешь?
Он подсунул под спину еще одну подушку и по-прежнему серьезно спросил:
— Ты не хочешь, чтобы тебя изучали взглядом? Мы лежим в постели совершенно обнаженные, а ты не хочешь, чтобы на тебя смотрели?
Что она могла ответить?
Что пристальный взгляд является предвестником прочной связи? Что она была слишком легкомысленной, слишком беспечной и не думала, к чему это может привести? Что такая связь до смерти пугает ее?
К таким отношениям она не готова. И даже не знает, будет ли готова когда-нибудь. Не из-за того, что эти отношения могли бы повредить карьере обоих. А из страха перед чересчур большой близостью. Перед битвой качества и количества. Из страха перед необходимостью искать компромисс между двумя противоположностями.
— Долли…
Голос Алекса звучал мягко, но она тут же навострила уши. Что за чушь? Думать о каких-то дурацких страхах, когда рядом лежит роскошный обнаженный мужчина, готовый заняться с тобой любовью?
Она приподняла тонкую бровь и трижды сильно дернула простыню. Долли очень понравилось, что Алекс ее не остановил.
— Я хочу, чтобы меня изучали. Но не взглядом.
— Значит, к тебе можно прикасаться, но нельзя смотреть? Верно?
Долли притворилась, что раздумывает над его вопросом, но на самом деле ей хотелось только одного: избежать его пронизывающих глаз и снова заняться веселой сексуальной игрой. Взрослеть было скучно и неприятно.
Алекс продолжал смотреть на нее, а потом тряхнул головой, словно избавляясь от наваждения.
— В жизни не видел более противоречивой женщины.
— Спасибо, что заметил. — Она потянулась за очередной пригоршней попкорна. — Таковы мы все.
— Как я мог этого не заметить? Слава Богу, со зрением у меня более или менее нормально.
— Но это не мешает тебе называть меня ребенком.
— Не помню, чтобы я называл тебя ребенком.
— Ты обвинял меня в том, что я слишком много играю.
Он слегка пошевелил бедрами, едва прикрытыми простыней.
— А сейчас я думаю, что ты играешь недостаточно.
— Не ври.
— Не вру.
— Ну, — начала она, разыскивая зерна помельче, — играть куда интереснее, когда есть с чем играть.
Алекс напряг таинственные мужские мышцы, и простыня, прикрывавшая его чресла, красноречиво подпрыгнула.
— Вы очень милые. И ты, и твоя встроенная игрушка. — Она бросила ему в лицо слипшийся кусок попкорна.
Алекс поймал его на лету, как хамелеон.
— Мы рады доставить тебе удовольствие.
— Я люблю получать удовольствие. Простое траханье не по моей части. — Она бросила ему зернышко кукурузы. Алекс промахнулся. И во второй раз, и в третий. — Язык не отсох без практики?
— Мой или твой?
Тут она принялась бомбардировать его зернами. Он нырял и уворачивался, закрыв глаза и рот. Снаряды иссякли быстро, но Алекс ждал еще несколько секунд. Потом он открыл глаза и спросил:
— Ты закончила?
Пакет почти опустел, но она еще не решила, стоит ли ложиться на простыню, усеянную солью и крошками. Долли переводила взгляд с пакета на простыню и не знала, как ей поступить.
— Думаю, да.
— Надеюсь, ты уберешь все это.
Этого только не хватает, недовольно подумала Долли и нахмурилась. Хотя… Он лежит такой хорошенький, голенький и весь засыпанный съедобными крошками. Внезапно ей пришло в голову, что слово «убрать» может иметь множество смысловых оттенков.
Она притворно вздохнула.
— Думаю, придется. Ты ведь все равно не ударишь палец о палец.
Алекс и глазом не моргнул. Этот нахальный, самоуверенный мужлан просто сел и стал ждать, когда его обслужат. Причем дважды.
Долли не собиралась задумываться над тем, почему ей хочется делать и то и другое. Наверняка это чисто рефлекторный ответ на умение Алекса возбуждать ее одним взглядом. Она решила продолжить эту веселую, беспечную игру и сама напросилась на неприятности.