— Хотел удостовериться, что ты готова.
— Я готова всегда. Сам знаешь. — И буду готова. Всю жизнь…
— Я хотел, чтобы ты это показала. — Алекс приподнялся на локтях, взял ее лицо в ладони и, не сводя с него взгляда, начал двигаться. Он неторопливо подался вперед, потом назад и глубоко вонзился в нее, достав могучей головкой до шейки матки.
— Ох… Ох… — Долли ощутила первые судороги. Она порывисто задышала, пытаясь отсрочить наступление близкого оргазма. — Что еще я должна показать?
— Салют на Четвертое июля, — проворчал он. — Или на Новый год.
Долли стискивала его кольцом мышц, задыхалась и ловила ртом воздух, в котором так отчаянно нуждались ее легкие. Алекс был бесподобен. Могучий член, до отказа заполнивший ее влагалище, сам знал, куда нажимать, куда двигаться, и беспощадно дразнил ее.
— Ну что, хочешь увидеть фейерверк?
— Хочу.
Долли не могла отказать ему ни в чем…
Когда лифт крякнул и остановился, а дверь со скрипом открылась, Долли решила позвать Алекса к себе и до утра проспать с ним в одной постели.
Но стоило Алексу, шедшему первым, войти в квартиру, как он споткнулся о чьи-то чемоданы и едва не разбудил Лиззи, свернувшуюся калачиком на диване. Алекс шумно выдохнул, посмотрел на свою ногу и молча подтолкнул Долли в спину, предлагая пройти вперед.
Тусклого света, пробивавшегося сквозь балконную дверь, было достаточно, чтобы заметить выражение его лица. Вполне достаточно. Оно выражало досаду. Разочарование. Обиду. Сожаление. Все вместе.
Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять: соломинка ломает спину верблюда. Несуществующая страна, которую открыл Алекс, исчезла в мгновение ока.
Долли снова оказалась в знакомом пугающем мире и не стала звать Алекса к себе. Потому что она знала. Знала. И в глубине души ждала этого.
Алекс был готов уйти.
Глава 12
— Долли… — донеслось из гостиной. — Извини. Я не хотела его прогонять.
— Кто моя компаньонка, он или ты? — отозвалась Долли из кухни. Дверь холодильника была открыта. В одной руке она держала стакан с кофейным мороженым, в другой — с шоколадным и гадала, какое из этих двух лакомств сможет улучшить ей настроение.
Заодно она гадала, что холоднее — порыв ветра, ударивший ей в лицо, или внезапный уход Алекса Кэррингтона. Ветер был вдвое теплее, чем выражение глаз Алекса в ту минуту, когда он заявил, что переезжает — причем немедленно — в свой кондоминиум, сданный два дня тому назад. И намного теплее, чем холодный душ, которым ее обдал Алекс. Его намерение бросить ее было ясно как день.
Возвращение Лиззи явилось неприятным сюрпризом для обоих любовников. Не требовалось быть гением, чтобы понять что к чему. Они вернулись домой чисто вымытые и высушенные под феном. Более красноречивого свидетельства того, чем они занимались, не существовало на свете.
Они воспользовались служебным душем. Алекс предложил Долли сделать это первой, а сам тем временем исправил урон, нанесенный постельным принадлежностям. Как только Долли намылила голову и насладилась прикосновением теплой воды к коже, он порывисто откинул занавеску и присоединился к ней.
Они с удовольствием мыли друг друга, но не слишком долго. То ли Алекс торопился убраться отсюда, пока их не застали, то ли хотел поскорее вернуться в их квартиру и лечь в постель. Оставалось только догадываться, что было для него главнее.
Но теперь сомневаться не приходится: он жульничал. Вся эта дурацкая болтовня и обучение взрослым играм были еще одной попыткой Кэррингтона получить преимущество над соперником.
Он доказал, что превосходит ее в стратегии. Теперь стало ясно, что их отношения были всего лишь игрой, и ничем больше. Этот бесчувственный мерзавец даже не спросил Лиззи, все ли у нее в порядке.
Но стоять у холодильника и пытаться понять, как ей пришло в голову, что она может в чем-то состязаться с Алексом Кэррингтоном, не имеет смысла. Она может отморозить себе нос. То, что льдинки с острыми краями резали в кровь ее сердце, роли не играет.
Как она дошла до жизни такой? Долли достала из холодильника два стакана с разными сортами мороженого, взяла из буфета две чайные ложки, прошла в гостиную и сказала Лиззи:
— Выбирай.
Лиззи, сидевшая в углу дивана с пушистым одеялом на поднятых коленях, вздохнула и протянула руку.
— Какая разница?
— Тогда я выберу сама. — Она протянула подруге кофейное, оставила себе шоколадное, села на подушку рядом с Лиззи и поправила конец одеяла.
— Это ужасно, — сказала Лиззи, втыкая ложку в окаменевшее мороженое.