— Значит, вот кто я тебе? — Она склонила голову набок. — Друг?
Она ему больше чем друг. И пришла сюда сама. При виде ее лица тонна кирпичей, лежавшая на его плечах, стала легче перышка. Но, когда Алекс увидел остальное, у него отвисла челюсть. Эта женщина ничем не напоминала его Долли. Она отличалась от нее как булочка с глазурью отличается от простой ячменной лепешки.
На ней была узкая прямая черная кожаная юбка длиной до колена и крахмальная белая безрукавка с красивыми серебряными пуговицами сверху донизу. На безрукавку была накинута черная кружевная шаль. В руках она держала черную кожаную сумочку.
Долли надела черные кожаные туфли, очень модные, но чертовски неудобные. Но чулок на ней не было. Ее обнаженные голени выглядели сексуальнее всего, что он до сих пор видел. Пока она шла от дверей к письменному столу, Алекс не мог отвести взгляд от ее тела, любуясь тем, как кожа облегает ее бедра, а разрез то и дело обнажает ляжки.
Она села в предложенное кресло и закинула ногу на ногу. Из-за высоких каблуков ее голени казались бесконечными, хотя Алекс прекрасно знал, что они короткие. Эти голени с трудом обхватывали его бедра, а чтобы вонзить пятки в его поясницу, Долли приходилось тянуться наверх. Он не знал второй столь же голодной женщины… Изголодавшейся не столько по его телу, сколько по его душе. Ей было все равно, молчать или разговаривать. Лишь бы он, Алекс, был рядом. О Господи, неужели можно быть таким слепым?
Он поднял взгляд и увидел ее улыбку. Оставалось надеяться, что Долли смеется не над ним. Если бы это было так, он не сумел бы сохранить бесстрастное лицо игрока в покер. Кстати, о чем они говорят?
— Ты улыбаешься. Это можно расценивать как жест дружбы.
Бровь приподнялась над слегка подведенным глазом. Она подняла руку и поправила волосы.
— Я могла бы быть врагом, приносящим дары.
Однажды он действительно назвал Долли врагом. Еще до того, как по-настоящему узнал ее. Когда думал, что у нее нет ни мозгов, ни делового чутья. Когда считал, что ей не хватает энергии, чтобы добиться своего.
— И где же твои дары? Ты их принесла?
— Честно говоря, да. — Долли открыла сумку, вынула оттуда фунтовый брусок шоколада «Гираделли», наклонилась и положила его на письменный стол.
Алекс посмотрел на обертку из золотой фольги, снял очки и потер глаза. Как видно, он чего-то не понял. У Долли всегда есть наготове приятный сюрприз.
— Что, сегодня Валентинов день?
Долли засмеялась, но ее смех звучал немного нервно.
— Я и забыла, что на дворе февраль!
Он снова надел очки.
— А не означает ли этот шоколад «Добро пожаловать, сосед»?
Долли покачала головой. На ее лицо упало несколько прядей, выскользнувших из узла.
— Новых соседей я встречаю попкорном.
Нет, она ничего не забыла. Алекс был уверен в этом. Кроме того, теперь он знает, почему Долли подшучивала над вещами, которые казались ему важными. Ее шутки, ее пижамы, ее игры, ее подводная спальня были изоляторами, которые защищали Долли от угрозы со стороны большого и неприветливого мира.
Наконец-то он понял это. А еще адвокат…
Алекс поднял лакомство, сделал вид, что изучает обе стороны обертки, затем посмотрел в глаза Долли и убедился, что она его слушает.
— Спасибо. За шоколад и за приветствие.
Долли начинала ощущать неловкость. Об этом говорило то, что она постоянно разглаживала безукоризненно сидевшую на ней юбку и дрожащими руками теребила застежку сумки.
— Шоколад — это премия за участие в Игре. Она состоится завтра. Если хочешь, приходи. Может быть, ты выиграешь путешествие на яхте. — Она слегка пожала плечом. Этот неохотный жест говорил о том, что Долли смертельно боится ответа Алекса на ее приглашение и на незаданный вопрос о том, каковы его успехи в Игре.
Ответить на последний вопрос он был пока не готов. Путешествие перестало быть его целью. В отличие от самой Игры…
— Во сколько?
— Я постараюсь начать в восемь.
Он кивнул и задумался.
— Твоя новая игра посвящена шоколаду? Я угадал? Или попал пальцем в небо?
Долли снова рассмеялась.
— Честно говоря, шоколад — это твой завтрашний десерт. Думаю, что вечер пройдет быстро. Я не успела продумать детали моей будущей игры.
Алекс поднял бровь. Насколько он мог судить, Долли всегда ревностно относилась к своей работе.
— Я думал, после возвращения Лиззи вы день и ночь проводите «мозговые атаки».
— О да. Только они посвящены не работе.
Долли приподняла уголок рта, и Алекс понял, что не хочет знать, часто ли он был предметом этих бесед.