За стойкой вела наверх неширокая лестница. Напротив, у стены, стояли желтый железный ящик «Почты Соединенных Штатов» и узорчатая чугунная печь. Портье с нафабренными усами поправил галстук и, опершись на стойку, принял выжидательную позу. Под его рукой блестела чашка звонка.
– Сколько, – зеркало за спиной портье отразило две растерянные физиономии, – у вас стоит номер на двоих?
Ресторан их ошеломил: высокий потолок с лепниной, бриллиантовые люстры над белоснежными скатертями, гул голосов, звон посуды, звуки регтайма, который, не обращая ни на кого внимания, играл чернокожий тапер. Компаньоны осторожно, как в воду, ступили на ковер. К ним тут же подошел метрдотель.
– Столик на двоих, пожалуйста, – чуть сдавленным голосом попросил Джейк, и уже через минуту искатели приключений, со скрипом отодвинув стулья, уселись.
Над головой сиял хрусталем начищенный медный светильник. Хрустящая скатерть терлась о ноги в новых штанах. Локти как-то сами собой вспомнили, что на столе им не место, руки растерялись и то робко хватались за краешек стола, то стыдливо складывались на коленях, то вообще не знали, куда деваться, пока официант не принес меню.
– Что быстрее готовится? – поинтересовался Дюк. – Вареный лосось? Ну, вот его и будем.
– А еще русскую шарлотку, мороженое и кофе. Со взбитыми сливками. На двоих, – добавил Джейк.
Официант их слушал, сохраняя на лице непроницаемое выражение. Когда он наконец удалился, Лев начал о чем-то спрашивать, но Федор как будто не слышал. У него перед глазами все еще стояла картина недавнего происшествия: вот открывается задняя дверца полицейского автомобиля, оттуда появляется агент, помогает выйти мадам Ренар, придерживая ей голову, но внезапно наручники остаются у него в руках вместе с перчатками, и он сгибается синхронно с арестованной, как если бы они вдвоем опускали на землю что-то тяжелое. Вот мадам Ренар отпихивает присевшего со стоном агента, дает подножку второму, грациозно добегает до стоящего у бетонной стены мотопеда, два-три раза пинает ногой какую-то ручку и рвет с места прямо на них – полицейские шарахаются, пропуская уже не мадам, а вполне очевидного, хоть и в юбке, мсье лет тридцати пяти-сорока с залысинами на высоком лбу. Через несколько секунд, завывая сиреной, за мотопедом срывается полицейская машина. Она давит парик, из последних сил изображающий женскую прическу. Ветер гонит по асфальту черный шифоновый шарф.
– Ты знаешь, я все думаю: как мы сразу не догадались про миссис Фокс? Все ведь было странно с самого начала. Это же очевидно!
– Ну, знаешь, оно было бы очевидно, если бы нам вообще пришло в голову, что такое возможно! Сэр, скажите мне как местный житель: кто такой длиннохвостый песочник?
– Это такое животное, – Джейк снисходительно опустил веки. – Имеет длинный хвост. Выбирает для жилья места, где много песка.
– Ну конечно, вспомнил! – Дюк хлопнул себя по лбу. – У него действительно длинный хвост. Шесть штук.
– Да-да, – кивнул компаньон. – И еще вот такой хобот, шесть пар глаз и лап три пары. А ушей совсем нет.
– Как – нет? Еще как есть! Просто они внутри.
– Зубов тоже нет, – и глазом не моргнул Джейк. – Питается цветочным нектаром, потому и хобот.
– Сам ты питаешься нектаром! Где он тебе цветы возьмет, если кругом сплошной песок?
– Это особенные цветы, – не растерялся Джейк. – Растут только в песке. У них тоже хобот. Чтобы добывать воду из недр земли.
Принесли обед, и вниманием компаньонов завладел обыкновенный вареный лосось. У него, может быть, и был всего один хвост и отсутствовал хобот, но зато он исходил паром такого волшебного аромата и плавал в таком нежном соусе, что у длиннохвостого песочника не осталось никаких шансов.
– Ладно, – Дюк сосредоточенно орудовал ножом, – то, что он нас подхватил, еще ничего.
– Хорошенькое «ничего»! – возмутился Джейк. – Пальцы железные! Я думал, скорее руку оторвет, но уж точно не выпустит.
Дюк вытер губы салфеткой.
– Вот это как раз пустяки. Нервы. Я вон вчера ночью, наволновавшись, ремешок у саквояжа оторвал. Двумя пальцами. Днем попробовал – не тут-то было.
– Но потом-то! – не успокаивался Джейк. – Одна кофейная машина чего стоит!
– А чего она стоит? – промычал Дюк с набитым ртом. – Где-нибудь написано, что женщина не может иметь при себе такую штуку?