– Что ты делаешь, извращенец?! Она же больная!..
Зрение вернулось в норму чуть позже слуха, но когда Олег снова смог ему полностью доверять, он увидел перед собой искаженное гневом красное лицо Валерия Анатольевича.
– Я… н-не… – заикаясь, начал Олег, но тут его словно прорвало, и слова полились изо рта возмущенным потоком: – Это не я!.. Она пришла сюда и стала требовать, чтобы я ее поцеловал! Я и коснуться-то ее боялся! У меня не то что желания такого не было, я лишь мечтал, как бы от нее смыться поскорей! А тут вы… Дверь – в спину!.. Я полетел, а тут она… Профессор, вы что?! Как вы могли обо мне такое подумать?!
– Ладно, простите, – мотнул тот седой шевелюрой и потянул за собой вяло переступающую девушку: – Я же просил!.. Я же так просил не выходить из купе!..
Олег, оставшись снова один, перевел дух. В голове все еще шумело, к горлу подкатывала тошнота, лицо, да и все тело, было мокрым от пота. Сняв чудом оставшееся на плече полотенце, он вытерся и на подрагивающих ногах вернулся в вагон.
Ему повезло – из туалета как раз выходила женщина, за которой он занимал очередь. Добравшись наконец-то до крана с водой, Олег тщательно намылил лицо и стал немилосердно тереть его, стараясь смыть не только следы прикосновения сумасшедшей, но, казалось, сами воспоминания о них. Получилось плохо, забыть такое ему было не под силу. И все же стало чуточку легче.
Вернувшись в купе, Олег насторожился. Из-за перегородки доносились голоса.
– Я хочу его! Он мне нужен! – заставил вздрогнуть его один из них. Конечно же, он сразу узнал, кому тот принадлежал. Мало того, он без сомнения понял и то, кого этот голос упоминал, кого «хотела» его жуткая обладательница.
– Нельзя! Нельзя!.. Ляг, успокойся! – послышался в ответ голос профессора. – Прими вот это…
– Нет! Нет! Нет!!! – закричали в ответ. – Мне ну-у-уужен он!!! А-а-ааа!.. Нужен!.. Нужен!..
За стеной послышались громкие удары. Кто-то кидал на пол и в стены чем-то тяжелым. Слышался грохот, звон чего-то бьющегося.
Закричала женщина, супруга профессора. Не от боли, скорее испуганно. Затем ее крик наполнился гневом:
– Не трогай приборы! Ведь без них ты…
И тут раздался вопль, полный такого страдания, что сердце Олега буквально замерло, остановилось на несколько долгих мгновений, сжалось, съежилось, а будь у него руки – непременно закрылось бы ими и задрожало.
А потом послышался крик Валерия Анатольевича. Вначале звук был вполне человеческим, хоть и громким, но закончился он жутким звериным воплем. У Олега зашевелились волосы на затылке. Соседи по купе испуганно притихли и уставились на перегородку, отделяющую их от первого купе, будто ожидая, что та сейчас рухнет, и к ним ворвется то, что – или, скорее, кто – хозяйничает сейчас за ней.
Видимо, это трусливое ожидание сидящих рядом с ним людей оказало на Олега странное стимулирующее действие. То ли ему стало стыдно за свой страх, то ли помощь ближнему для него было не пустым словосочетанием, а чем-то «прописанным» в глубине его натуры, только он сорвался вдруг с места, выбежал из купе и распахнул дверь в соседнее.
Сначала Олег увидел смертельно бледное лицо Валерия Анатольевича, а затем – залитые кровью простыни. Кровь хлестала из распоротого левого предплечья профессора, которое он придерживал правой рукой. Кровь, бьющая фонтаном, отвлекла пораженное внимание Олега, и он не сразу понял – кто копошится в кровавых простынях! А когда понял – нет, даже не понял, а только лишь увидел, поскольку понять это было просто невозможно – застыл с замершим на несколько мгновений сердцем, чувствуя только, как холодеет в груди и как топорщатся вставшие дыбом волосы.
Это была та самая девушка, дочь профессора, вот только узнать он ее смог только лишь по нелепому белому платью и пушистым «одуванчиковым» волосам. Лицо же ее вовсе не походило на человеческое – скорее то была злобная звериная морда. Хищно скалились острые зубы; из окровавленного рта – а скорее пасти, раздавалось утробное рычание, но самое главное – глаза… Некогда голубые, неприятно пустые, теперь они пустыми не были. Равно как и голубыми… Желтые, пылающие лютым огнем, они вонзились взглядом прямо в глаза Олега. Клыкастая, испачканная кровью пасть ощерилась снова, обдав его зловонным смрадом. Олег попятился и упал, споткнувшись, на полку – туда, где только что лежало это жуткое создание. К своему собственному изумлению, Олег даже не кричал – однако, рот его был давно распахнут для крика. Но для этого надо было как минимум вдохнуть, а вот этого он почему-то никак не мог сделать.