Эти воспоминания вовсе мне не мешали, движения выполняло само тело, мне только оставалось выбрать следующее и подать сигнал на мышцы, не забывая при каждом удобном случае осматривать арену.
Неожиданно краешком периферийного зрения я заметил движение на крыше. Потом на другой и на всех остальных. Жидкая Смерть среагировала быстрее, чем я успел представить себе, что в таком случае лучше. Меч-то занят был. Из моей руки, выставленной, как я обычно делаю, чтобы отправить в том направлении огонь, вырос бесформенный щит, высотой с метр, за которым я и спрятался. Когда он исчез, я увидел много стрел, лежащих недалеко с обломанными древками и наконечниками.
— Ох…? — Чуть не выругался я. Мне помешал старик, нанёсший очень странный удар, который открыл в моей защите маленькую, почти незаметную брешь. Это, конечно, смотря для кого она незаметна. Мне вот, например, отлично было ясно, что если противник увидит, а уж тем более воспользуется ею, будет очень плохо. Возможен даже летальный исход. И, кто бы мог подумать! Старик ею воспользовался, но не так, как я предполагал. Он потратил лишнее мгновение, чтобы повернуть свой меч рукояткой в мою сторону и, как копьём, треснуть в живот, хотя спокойно мог и остриём. Пресс я не напрягал, потому что до последнего понимал — против заточенной кованой стали мышцы, хоть и напряжённые — не преграда. Но чтобы вот так, рукоятью! Через мгновение Полосатик был выбит, и звякнул где-то справа, но мне уже было как-то не до этого. Без сил и возможности пошевелиться, я упал на каменную дорогу, больно ударившись головой и свернулся, пытаясь хотя бы раз вздохнуть — пока не получалось.
Повертев головой я нашёл своё оружие, но оно оказалось слишком далеко даже от протянутой руки. А посмотрев вперёд, то есть, в ту сторону, где сейчас был противник, я увидел, как он приставил остриё своего клинка мне к шее. Лишь что-то холодное, как будто металлическое напомнило мне про Жидкую Смерть снова. Она для меня, казалось, стала Жизнью. По ощущениям можно сказать, что она, как ошейник, закрыла мне шею и даже от нижней челюсти что-то прихватила, не говоря уже о груди.
В глазах старика я неожиданно увидел удивление. Странно, что только это я смог заметить сквозь щёлочку. Он быстро убрал меч, вложил его в ножны и, наклонившись, протянул мне руку, будто упавшему товарищу, а не только что поверженному врагу. Мне стало уже всё равно, поэтому я принял его крепкую, ни сколе не похожую на старческую ладонь и встал. Старик тем временем стянул с лица закрывающее его серое полотенце. За ним скрывалось немолодое лицо с аккуратной густой бородой и такими же усами почти рыжего цвета. Глаза, освобождённые от повязки, больше не смотрелись зловеще, а подошли бы даже умудрённому жизнью профессору. Волосы зачёсаны назад, но в них уже поселилась заметная седина. Лет я бы ему дал шестьдесят, не меньше.
— Должен попросить прощения, — сказал он, рассмотрев меня повнимательнее. — Произошла ошибка.
— Ага, класс, — усмехнулся я тяжело и, оглядываясь, медленно подошёл к своему мечу, но никто не стал меня останавливать. Более того, старик терпеливо ждал, пока я, цыкая, осматривал лезвие.
— А я только полирнул, — сказал я, тяжело дыша.
Медленно вернув его в ножны, я посмотрел на одежду, плащ и отряхнул спину, где смог дотянуться.
— А ты боец.
— Спасибо, — ответил я едко. — А теперь… Какого корня⁈ — спросил я не столько про бой, сколько про такое их «добро пожаловать».
— Совсем недавно, с децину, сюда пытались проникнуть Тёмные Тнеллы. Они тоже шли к драконам.
— А я, стало быть…?
— Очень на них похож, — договорил старик, и мы начали спор о том, как на самом деле выглядят Тнеллы. К сожалению, то, как я видел их издали на корабле и то, как я краем глаза заметил какого-то стрелка в кустах — далеко не полная картина. Они, как оказалось, могут носить и офицерский плащ, снятый с убитого яла, и меч, украденный в любом из городов. Зато у них никогда не было Жидкой Смерти. Кроме того, старик виновато сказал, что они ошиблись в распознавании меты, которую мне оставили Тёмные.
Пока мы разговаривали, с крыш слезли бойцы и окружили нас, но оружия ни у кого в руках не было. Старик скорее для них, чем для меня громко пригласил следовать за ним. Окружившие нас без вопросов и предложений расступились, а потом разошлись по своим делам. Неизвестно, зачем вообще собрались.
— Неужели, Жидкая Смерть сделала меня таким уж неуязвимым? — спросил я, смотря вперёд, куда он меня повёл.
Улица, выложенная квадратным ухоженным, но всё-таки стёртым до круглого камнем забирала заметно ниже и заканчивалась в нескольких сотнях метров впереди. Она повторяла рельеф перепонки «крыла», и заканчивалась вместе с городом в нижней части, а к следующей излучине, уже вверх поднималась лишь тоненькая тропа. Наверняка, если бы тут наступала зима, все жители неминуемо скатывались бы вниз, хотя детям это развлечение было бы только в радость.