Может быть, после разговора с ней у меня появятся ответы на некоторые вопросы.
Ужин оказался очень торжественным. Мы сидели друг напротив друга за широким столом, и нам прислуживала служанка. На лице Люси было написано, что она вынуждена ужинать с человеком, намного ниже ее по положению в обществе. Судя по всему, этот ужин явился результатом ее совещания с Франклином. По-видимому, полицейский решил, что я буду стремиться снова уединиться с блондинкой. Люси знала, что это не так, но ей пришлось согласиться с Франклином.
И мне пришла в голову счастливая мысль.
– Знаешь, Люси, я рад, что ты поняла наконец, какой мерзавец этот Франклин, – сказал я, когда служанка вышла из комнаты.
Блондинка не сразу поняла, о чем я говорю. Ее мысли были где-то далеко; наверно, ей виделось, как Франклин сажает меня, голого, на муравейник. Наконец до нее дошел смысл сказанного мной.
– Поняла.
– Конечно. С самого начала мне было трудно поверить, что тебе может нравиться такой болван. Одни разговоры и никакого толка. – Даже мне это казалось вполне убедительным. – Ты пригласила меня на ужин, и я понял, что с мозгами у тебя все в порядке – как и со всем остальным. Мы с тобой можем составить отличную пару. Провернем такие дела!
Сначала она не поверила мне. Но только сначала. А потом пришла к выводу, что я слишком глуп, чтобы понять ее отношение ко мне. Постепенно ее подозрения начали исчезать. Она привыкла к тому, что мужчины ложатся перед ней на спину и ждут, когда она почешет их за ухом. Если ей удастся воспользоваться моей помощью в борьбе против Франклина – отлично. В любом случае неудача ей не грозила – по крайней мере, так ей казалось. И все-таки память о событиях, произошедших накануне, не позволяла ей полностью рассеять свои подозрения.
– В ту ночь я очень рассердилась на тебя, Чет, – заметила она, – я думала, что ты – джентльмен.
Я решил, что нужно продолжать изображать, простака, но не до крайней степени.
– Меня воспитывала бабушка и учила быть джентльменом всюду, за исключением постели, – ответил я серьезно. – Кроме того, не забудь, как ты подставила меня Франклину. Не твоя вина, что он зашел по ошибке в другой коттедж.
– Мне приятно иметь дело с находчивыми мужчинами, – вывернулась Люси. – Как это тебе удалось?
– У меня природное чувство самосохранения, ухмыльнулся я. – Уверен, что у нас пойдет все на лад – только имей в виду, что мне не нравятся властные женщины. Делай, как я буду тебе говорить – и все будет в порядке.
Мне показалось, что я хватил через край и она заскрежещет зубами от ярости. Во всяком случае, у меня не было сомнений, что к следующей встрече она приготовит здоровую дубину. Вместо этого Люси сладко улыбнулась. Мне стало ясно, что ей просто не терпится увидеть, как меня – этакого говорливого простака – будут топтать ногами.
– Мне надо время, чтобы привыкнуть к такому настойчивому мужчине, – сказала она, глядя мне прямо в глаза. – Ты хочешь выпить кофе здесь или на лужайке?
Когда мы расположились в саду, Люси приступила, наконец, к делу.
– А чем ты все-таки занимаешься в Гудзоне, Чет? – спросила она напрямик. – Признайся, трудно поверить в то, что ты ищешь место, где растут сахарные клены.
– Ты ошибаешься, – доказывал я, – на таких кленах можно заработать неплохие деньги.
Но Люси зашла уже так далеко, что не захотела отступать.
– Ты не похож на труженика. Наверно, легче добыть деньги другим путем?
Я поставил чашку на стол и встал. Удивленная Люси тоже встала.
– Слишком уж много ты болтаешь, милая, – ответил я, подошел к ней и схватил за обнаженные руки выше локтей. – Придется отучить тебя от дурной привычки. – Мои пальцы впились в кожу с такой силой, что Люси вскрикнула. – И я начну отучать тебя от нее завтра вечером – ну, скажем, в пять.
– Но я… хорошо, завтра в пять вечера, – согласилась она.
Я отпустил ее, и она тут же принялась разглаживать побелевшую кожу на предплечьях.
– До свиданья, Люси, – сказал я.
– До свиданья, – ошеломленно прошептала она.
Я вышел на улицу, не заходя в дом. Вряд ли мне удалось убедить ее отказаться от Франклина, подумал я. Она не захочет бросаться из огня да в полымя. Значит, завтра она примет все меры для того, чтобы подставить меня Франклину.
А я позабочусь о том, чтобы этого не случилось.
Завтра вечером узнаю, что случилось с Банни, решил я и направился обратно в мотель. Остановившись у своего коттеджа, я вышел из машины и осторожно открыл дверь, стараясь не ушибить Кайзера, который часто спал, привалившись спиной к ней. На этот раз, однако, он лежал в дальнем углу, неестественно вытянув лапы.
– Закрой дверь, – послышался голос откуда-то сзади. Справа появилась толстая фигура Мэнни Себастьяна. В его руках ничего не было, однако руки второго мужчины – светловолосого, низенького, с выпирающими, как у зайца, губами – сжимали револьвер, направленный мне в грудь.
Я вошел в комнату и закрыл дверь.
Глава 9
Малыш обошел меня справа. Дуло револьвера 38-го калибра постоянно смотрело на меня.
– Не делай резких движений, – предостерег он, глядя мне в лицо красными дикими глазами. Он сунул руку мне под пиджак и достал револьвер из наплечной кобуры.
– У него где-то кольт, Малыш, – напомнил Мэнни, забирая мой револьвер из руки Малыша. По его жирному лицу стекали струйки пота.
Тот сделал пару шагов назад и, стоя у меня за спиной, обшарил под мышками, по бокам и между ногами, нашел кольт в кармане брюк, однако не совершил обычной ошибки и не попытался вытащить его.
– Брось пистолет на кровать, – скомандовал он. – И осторожно!
Двумя пальцами правой руки я вытащил пистолет из кармана и бросил его на кровать. Мэнни сразу почувствовал облегчение – это было видно по его лицу. Интересно, что подумают эти мерзавцы, если узнают, что в кобуре на лодыжке у меня хранится крохотный трехзарядный пистолет калибра 4,5 мм, – крохотный, но отнюдь не безвредный, особенно если он находится в руках такого стрелка, как я.
– Давай выведем его отсюда, – раздался голос Малыша, стоящего сзади.
– Да, мы собираемся прокатиться немного, – подтвердил Мэнни. Он вытер потное лицо огромным платком. Мой «смит-вессон» Мэнни держал в другой руке.
Я сделал несколько шагов вперед и наклонился к Кайзеру. Пес еще дышал, у него на лбу была длинная кровоточащая царапина. Я выпрямился и повернулся. Малыш сделал шаг назад.
– Это ты ударил собаку, паршивая сволочь? – прошипел я, глядя на него с ненавистью.
– Точно – и ударю тебя, если сделаешь еще одно неосторожное движение, – огрызнулся Малыш в ответ.
Я пошел прямо на него, сжав кулаки.
– Не стреляй! Не стреляй! – завопил Мэнни. Сначала он должен все нам рассказать!
Малыш повернул револьвер в руке и ударил рукояткой мне по плечу – в тот самый момент, когда мой кулак погрузился в его живот. Он согнулся от удара. Мучительная боль заставила меня сделать шаг в сторону, и в это мгновение Мэнни ударил меня по затылку моим револьвером. Колени подогнулись, и я сел на пол. – Стены как-то странно закачались.
– Не смей! – рявкнул Мэнни, когда Малыш бросился ко мне с поднятым револьвером. – Потом позабавишься! – Малыш неохотно остановился. – Вставай! – скомандовал Мэнни. – Где деньги?
– В болоте, на островке, миль пятнадцать отсюда, – с трудом пробормотал я.
– Я ведь говорил, что он скажет что-то вроде этого, – бросил Малыш.
– А разве я не ответил, что его слова не имеют значения? – огрызнулся Мэнни. – Если на том месте, куда мы придем, денег не окажется, тогда можешь снова воспользоваться рукояткой револьвера. – Он показал на дверь дулом «смит-вессона». – Пошли.
– Не смогу найти… островок с деревом… ночью, – выдавил я.
– Поедем утром. А сейчас перевезем тебя к нам. Это для того, чтобы нам не помешали. – В голосе Мэнци звучало нескрываемое удовлетворение.
– Возьмем собаку, – уперся я.
– Ты только посмотри на него! – удивился Малыш. – Он вспомнил о паршивой собаке! Она останется здесь, кретин!