– Нет, я один, – промолвил он, – У меня нет наркотиков в операционной, – добавил.
– Входите, доктор, – пригласил я и дулом револьвера направил его в операционную. Она была чистой, с белыми стенами и умывальником в углу. В приемной был телефон, но в операционной телефона не было.
В операционную вела только одна дверь, и я стоял между ней и врачом. Рядом на стене висел диплом медицинского колледжа в рамке, Я приблизился и внимательно прочел. Диплом производил впечатление подлинного, поэтому я опустился на белый табурет рядом с операционным столом, Мне не очень хотелось, чтобы самозваный шарлатан принялся кромсать мою раненую руку.
Доктор Санфилиппо подозрительно смотрел на меня. Я сбросил пиджак, и его усы дрогнули при виде рваной раны, перевязанной окровавленной тряпкой.
– Мадре де Дьос! – воскликнул он. Его черные глаза повернулись в сторону старого радиоприемника в шкафу.
– Вы ведь знаете, что мне придется сообщить о ране, нанесенной огнестрельным оружием, в полицию, – произнес он хриплым голосом.
– Разумеется, – успокоил я его. – И ведь вы врач. Сначала сделайте перевязку. – Я протянул руку.
Он не двинулся с места. Тонкие черты его лица заострились.
– Охранник… – начал он и замолчал. По его лицу стекал пот.
– Перевяжите руку, доктор, – напомнил я ему. Значит, один из охранников умер. Еще не зная этого, доктор Сантьяго Е. Санфилиппо пересек невидимую черту, отделяющую его от смерти.
Наконец он взялся за дело. Тщательно вымыв руки, вытерев их чистым полотенцем, он развязал повязку.
– Эта рана от пули большого калибра, – констатировал он профессиональным тоном.
– Верно, большого, – согласился я.
– Половина ампулы обезболивающего… – Он повернулся к настенному шкафчику.
– Без обезболивающего, – прервал я его.
Доктор пожал плечами. По-видимому, он решил, что это мое дело и чистка раны без наркоза только ослабит меня. Чувствовалось, что к нему возвращается уверенность. Конечно, он, врач, неизмеримо умнее и выше этого потного бандита с пистолетом в руке и огромной рваной раной в плече, осмелившегося угрожать ему, доктору Санфилиппо, в его собственном кабинете. Сейчас он уже думает о том, как бы ему захватить меня и передать полиции. Мне стало казаться, что он облегчает мою задачу.
Он разложил на столе поднос со скальпелями и прочими острыми хирургическими инструментами. Я расстелил на коленях полотенце. Врач принялся резать, промывать, дезинфицировать рану и наконец забинтовал ее. Он обращался с раненым плечом грубее, чем этого требовали медицинские правила, очевидно, надеясь, что я потеряю сознание от боли.
– Не двигайтесь, пока я не сделаю висячую повязку, – резко сказал он, закончив операцию.
– Повязки не надо, – сказал я, взял сухой конец полотенца и вытер потное лицо. Затем я сунул руку в грудной карман пиджака, лежащего на столе, и достал пачку стодолларовых банкнотов, Разорвав обертку, я отсчитал пятнадцать сотенных бумажек. – Отличная работа, доктор, – похвалил я его.
Выражение его лица сразу изменилось. Он нервно облизнул губы, не спуская глаз с пачки денег, и робко протянул к ним руку. Затем пересчитал их и сунул в бумажник, который тут же убрал в карман.
Я встал и отодвинул табурет, на котором сидел, в его сторону.
– Садитесь, доктор. И не двигайтесь.
Я подошел к умывальнику, у которого он мыл руки, посмотрел в маленькое зеркало над ним. В зеркале отражалось загорелое, с жесткими чертами лицо, короткие черные волосы. Я положил револьвер на край умывальника, открыл кран и взял чистое полотенце.
Наклонившись, я видел ноги доктора. Если ему удастся прыгнуть мне на спину быстрее, чем я схвачу револьвер, значит, я здорово недооценил его. Одной рукой я смыл ламповое масло с волос и краску, сделавшую таким загорелым мое лицо. Когда я тщательно вытер полотенцем лицо, голову и шею, перед Санфилиппо предстал человек чуть ли не другой расы.
Доктор был худым, это верно, но отнести его в гараж мне все равно будет не под силу.
– Проводите меня к машине, – сказал я. – Идите впереди меня, и без фокусов. Я собираюсь связать вас и запереть в гараже.
Такая перспектива совсем ему не понравилась, Разные мысли проносились у него в голове, это было видно, и я предсказал момент, когда он поймет, что опасность ему не грозит. Действительно, если бы я собирался убить его, разве я сначала заплатил бы ему за операцию? Нет, конечно. Глупец даже не подумал о том, что если бы я хотел оставить его живым для того, чтобы он тут же бросился рассказывать всем о моем появлении, он не увидел бы меня без маскировочной окраски. Я пошел за ним через операционную и по дороге взял с подноса острый скальпель с костяной рукояткой и стальным шестидюймовым лезвием. Я сунул его за пояс.
По дороге к гаражу я достал малокалиберный кольт и сунул его под мышку, откуда можно было достать его удобнее и быстрее. Подойдя к машине, Санфилиппо обернулся и посмотрел на меня. Я старался не приближаться к нему больше чем на десять футов.
– Мне… плохо… – пробормотал я, покачиваясь. Затем наклонился и рухнул на пол, стараясь не упасть на раненое плечо. Даже сквозь почти закрытые веки я заметил, как странно некрасиво исказилось лицо Санфилиппо, когда он увидел мое падение.
Моя здоровая рука оказалась поблизости от кольта – я был готов прекратить отсчет земных часов и минут доброго доктора, если бы он бросился на меня или попытался выбежать из гаража. Но он повел себя иначе – и я дал ему возможность проявить себя.
Он бросил на меня еще один взгляд, повернулся к «форду», распахнул дверцу и стал шарить по заднему сиденью, потом по переднему, с чувством выругался по-испански и подскочил к багажнику. Я заплатил ему сотенными, поэтому он был уверен, что добыча спрятана где-то в машине.
Он получил отличное образование, этот доктор. С того места, где я лежал, не было видно, каким инструментом он пользовался – были видны лишь его ноги под «фордом», – но он открыл запертый багажник в несколько секунд. Слышались звуки лопающегося металла, когда доктор взламывал замки на ящиках с моими инструментами. Не обнаружив денег и в багажнике, он снова выругался, рысцой обежал машину и нырнул на заднее сиденье; теперь из машины торчали лишь его ноги.
Я осторожно встал и подошел поближе. В руке у Санфилиппо был нож, и он кромсал им подушки сидений, уже успев добраться до пружин. Я достал из-за пояса острый хирургический инструмент. Санфилиппо увлеченно орудовал ножом, матерясь подобно матросу, но вдруг почувствовал, что я стою совсем рядом. Он начал поворачиваться, и я всадил пять дюймов хирургической стали между вторым и третьим ребрами, повернув лезвие так, что оно легко прошло между костями.
Санфилиппо продолжал смотреть на меня через плечо, не веря своим глазам. Я вытащил лезвие и всадил еще раз, затем схватил его за пояс и потащил в сторону от машины. Когда я опустил пояс, доктор стал оседать на бетонный пол гаража, как проколотый воздушный шар, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
Его нож остался у него в руке, Хирургический инструмент я не вытащил из тела, но тщательно вытер ручку, чтобы не оставить отпечатков пальцев. После этого я наклонился, выдернул бумажник из кармана его брюк, достал деньги, вытер бумажник и отшвырнул его в угол гаража. Любой следователь сразу придет к выводу: застал вора у себя в кабинете, преследовал его и был убит. К тому же в нем нет пуль, которые можно было бы сравнить с пулями, извлеченными из охранников.
Я сел за руль, подал «форд» назад, выехал на улицу и направился по Девятнадцатой улице и Ван-Бюрен-авеню к большому мотелю «Тропики». Там, не снимая пиджака, накинутого на плечи, я зарегистрировался под именем Эрла Дрейка.
– Решил воспользоваться вашим западным гостеприимством, пока из дирекции фирмы мне не пришлют новый маршрут, – сказал я пожилому портье. – Я остановился в мотеле в Ногалес, и какие-то хулиганы влезли мне в машину прошлой ночью. Украли все, что можно – одежду, образцы продукции нашей фирмы, фотоаппарат. Так что остановлюсь у вас на неделю.