Они уезжали.
Не знаю, почему я был так уверен в том, что они уезжают в другой город. Может быть, потому, что они знали: я найду парня, если они всего лишь переедут в другой район. Я был удовлетворен.
Но чувство удовлетворения не было вечным.
Ключица срослась за пять недель.
Через восемь мне разрешили посещать школу.
Через год мне стало казаться, что все забыли о происшедшем.
Все, кроме меня.
Я ехал по шоссе 70 через Месу, Данкэн и Саффорд в Аризоне, пересек границу штата и проехал через небольшой город Лордсберг в штате Нью-Мексико. Между Саффордом и Данкэпом по обеим сторонам машины много миль тянется настоящая пустыня: песок, мрачные многоцветные скалы, крутые холмы и глубокие овраги, кактусы, мескитовые кусты и выгоревшая редкая трава.
В Лордсберге соединяются два шоссе — шоссе 70, ведущее на запад, и шоссе 80, уходящее на север. У Лас-Крусес я повернул на шоссе 80, кончающееся в Эль-Пасо. Когда я выезжал из Феникса, температура была выше тридцати. Когда ехал вдоль железнодорожной станции в Эль-Пасо, в ярких лучах фар метались снежинки. Горы. Я остановился во дворе мотеля на восточной окраине города. Спидометр показывал 409 миль.
Мне пришлось проехать немного больше, чем я предполагал, но у меня была для этого веская причина. Необходимо было срочно заняться раной, пока повязка, сделанная покойным доктором Санфилиппо, не вросла в тело. Я знал, где позаботятся о перевязке, не задавая никаких вопросов — после того, как перейдешь международный мост в Хуаресе.
У конторы мотеля стоял щит с рекламой сказочных туристических маршрутов по сказочной древней Мексике. Я попросил, чтобы из конторы позвонили в агентство, организующее такие поездки, и через тридцать минут у мотеля появился невысокий мексиканец с круглым животиком, готовый показать мне чудеса всей Мексики, начиная со сказочного Хуареса. Ему было лет тридцать пять, и он даже не пытался скрыть взгляда отъявленного пройдохи. Я вручил ему шесть долларов, и мы отправились в путь на его автомобиле.
Он оказался отчаянным болтуном. При крещении его назвали Хаим Карлос Торреон Гарсия, сказал он, но друзья зовут его просто Джимми. Он работает в «ИанЭм» в Хуаресе, а живет в Эль-Пасо. Вечерами и в свободные дни он подрабатывает экскурсоводом по Хуаресу. Может быть, я хочу посмотреть на великолепное мексиканское чеканное серебро? Нет, ответил я, к сожалению, уже закупил огромное количество мексиканского чеканного серебра и пока не нуждаюсь в дополнительных закупках. Джимми оказался опытным человеком в делах такого рода и не показал виду, что разочарован моим отказом.
В течение двадцатиминутной поездки от мотеля к мосту Джимми говорил не переставая. Когда мы пересекали границу, он не скупился на комплименты всем, связанным с паспортным контролем и таможней, — по-английски американцам, по-испански мексиканцам. На меня никто ни разу даже не взглянул. Джимми столько раз пересекал границу и проходил по международному мосту, что можно сказать, он куда более знаком пограничникам и таможенникам, чем президент страны. Как той, так и другой.
Сказочный город Снудад-Хуарес был пыльным, грязным, застроенным трущобами. А когда шел дождь, он превращался в необъятное болото. Отцы города крайне неохотно соглашались на строительство сточных канав. Очевидно, они считали, что раз Бог посылает на землю дождь и грязь, то сам он должен и убирать за собой.
Мой гид направился прямо в бар.
— Его хозяин — мой приятель, — сказал он, показывая на небритого, со спутанными волосами мексиканца. — У него лучший бар в городе.
Я посмотрел на пустые столы, грязный потолок и засиженные мухами стены.
— Он вам не родственник? — спросил я Джимми.
— Двоюродный брат, — ответил он без тени смущения. Поскольку я превосходно знал правила обращения с американскими туристами, Джимми сел за стол и заказал «Канэдиэн Клаб» для нас обоих, даже не спросив меня, какой сорт виски я предпочитаю.
— Заказывайте сколько хотите, — ободряюще сказал я. — И не торопитесь. Я прогуляюсь на Улицу девушек.
Джимми тут же слез со стула.
— Но я должен пойти с вами, — запротестовал он. — Они обманут вас, амиго.
— Я стесняюсь, Хаим Карлос, — ответил я, — Лучше уж пойду один. Я заплачу вам те же комиссионные, которые вы получаете в публичном доме. — Он посмотрел на меня с сомнением, но вернулся к столу и стакану «Канэдиэн Клаб».
Выйдя на улицу, я несколько раз скрывался в подъездах и оглядывался. Мне хотелось убедиться, что он не следует за мной. Судя по всему, он решил остаться в — баре двоюродного брата. Я не был в Хуаресе несколько лет, но точно знал, куда идти. Я свернул в третий переулок и чуть не вывихнул ногу, ступив на восемь дюймов ниже, где кончался асфальт и начиналась утоптанная земля.