Судья заколебался. У меня не было уголовного прошлого. Отпечатки моих пальцев не были связаны ни с одной криминальной историей. Однако, в конце концов, меня подвели два обстоятельства. Судья отказался поверить в то, что я в свои двадцать три года свалился с неба, не имея никаких документов. А решающим было отсутствие каких бы то ни было средств на жизнь.
Судья откашлялся и зачитал приговор — до пяти лет. Мне кажется, он хотел, чтобы приговор был условным. Барни Поуп был приговорен пожизненно. Ни одного из нас не обвинили в убийстве полицейского. Его так и записали на счет Клема.
Нужно сказать, что я не сразу попал в банду грабителей. Я прошел весь курс обучения — заправочные станции, театральные кассы, магазины, продающие спиртное. До встречи с Нигом Розеном я всегда работал в одиночку. Ниг уговорил меня принять участие в налете на банк Массиллона. Приглашение мне польстило. Из пятерых я был самым молодым.
Мы готовились к налету четыре месяца. Я молчал и набирался опыта. Некоторые детали плана мне не нравились, инстинктивно не нравились. Потом оказалось, я был прав. Чем сложнее операция, тем больше вероятность, что что-нибудь сорвется. Еще до налета я решил, что в будущем все буду планировать и готовить сам.
В тюрьме у меня было много времени обдумать следующий налет. С середины второго года моим товарищем по камере был Док Эссигьян. Все звали его «Доктором», может быть, потому, что он был очень опытным, мудрым. Разумеется, он не был доктором медицины…
В течение первых трех месяцев нашего совместного пребывания в камере он ни разу не сказал мне даже «доброе утро». Затем у меня вышел небольшой конфликт с тюремщиками. Когда меня привели обратно в камеру после одиночного изолятора, Доктор улыбнулся мне:
— Не слишком расстраивайся, парень, — посоветовал он. — Ты умеешь ненавидеть даже лучше меня. А это что-нибудь да значит.
После этого он взялся за мое воспитание.
— Жизнь, парень, это огромная машина, — хрипел он каждый вечер после отбоя. — Она пережевывает тебя и выплевывает. Никогда не забывай этого.
Из всех людей, которых мне приходилось встречать, никто не знал жизнь лучше его. У него был туберкулез в открытой форме, однако тюремные власти отказывались перевести его в федеральную тюремную больницу в Спрингфилде, Миссури. Каждый день он выплевывал кусочки своих легких, ухмылялся и не унывал. Не пытайтесь убедить меня в том, что наши человечные тюремные власти не могут проявлять такую хладнокровную жестокость. Я лично видел это.
Если бы не поучения Доктора, я бы обратился с просьбой об условном освобождении. Ну что же, если ты не в силах выдержать, давай, обращайся с прошением. Только запомни: получив условное освобождение, ты будешь привязан к тюрьме прочной нитью. Как только им что-нибудь в твоем поведении не понравится, они дернут за нитку — и ты снова в камере. Если хочешь быть по-настоящему свободным, отсиди весь срок. Тогда ты выйдешь отсюда и найдешь себе настоящую работу — а не такую, когда через плечо каждую минуту смотрит инспектор по надзору.
Ты еще молод, говорил Доктор. Найди себе работу, где ты сможешь работать не постоянно, а время от времени, чтобы, если судья спросит, чем ты зарабатываешь на жизнь, убедительно объяснить. Следи за тем, чтобы к тебе не могли придраться — стоит судье, заподозрить тебя в том, что у тебя нет надежного источника дохода, тебе конец.
Я уже убедился в том, что он прав. Но у меня была еще одна важная причина прислушиваться к его советам. Барни Поуп спрятал и условленном месте огромную сумму, которую мы унесли из банка. Только мы двое знали, где эти деньги.
Полиции не удалось отыскать деньги, я уверен был в этом, потому что каждые три месяца в тюрьму являлись агенты ФБР. Они всегда приезжали парами — по-видимому, считалось, что так преступник не сумеет сговориться с одним из агентов и поделить с ним деньги.
Они приезжали, и начинался старый нудный разговор. Я продолжал настаивать, что являюсь невиновным и попал в амбар совершенно случайно, просто ночевал там. Они знали, что это не так, допытывались, где деньги, но я не раскалывался.
Подошло время моего условного освобождения. Меня измучили, спрашивая, почему я не хочу обратиться с прошением. Я твердил, что мне в тюрьме нравится. Агенты ФБР стали подозревать меня еще больше.
Как бы то ни было, я отсидел весь срок. Когда я вышел из тюрьмы, я был по-настоящему свободным человеком и не кланялся никому. И я принял решение: больше никогда не возвращаться в тюрьму.
Как только захлопнулись за мной ворота тюрьмы, началась слежка. Я делал вид, что не замечаю ее, и они решили, что перед ними простак. На второй день я проскочил через тройные двери отеля и исчез. Вернее, я думал, что мне удалось избавиться от слежки. Оказалось, что это не так просто. Как только я устроился на работу, они тут же нашли меня. Я отбыл весь срок полностью, мое освобождение не было условным, но с работы меня уволили. По-видимому, им не хотелось, чтобы я имел регулярный доход, чтобы, отчаявшись, рано или поздно я привел их к тайнику с деньгами.