Итак, мы закончили работу, вернулись на Станцию-Один и отправились каждый по своим делам. Я остановился и сказал Дэвису, что хотел бы попозже взять лодку. Он показал мне, какую именно, и я вернулся в коттедж и подождал, пока он не отправится пообедать. Затем я вернулся к пристани, сунул в лодку свое водолазное снаряжение, затем ушел. Эта тщательная конспирация была необходима, потому что одиночное погружение запрещалось правилами и потому что меры предосторожности Бартелми изложил мне в первый же день. Правильно, они касались только внутренней части района, а корабль лежал за нею, но я не хотел объясняться, где я буду находиться.
Конечно, мне в голову приходила и мысль о том, что это могло быть ловушкой, готовой захлопнуться в любом случае. Но покуда я надеялся, что у моего приятеля из музея челюсть все еще находится на месте, и не стоит принимать в расчет возможность подводной засады. Кроме того, у меня с собой был один из тех маленьких смертоносных прутьев, заряженный и подготовленный. Все было вполне ясно, я не забыл ничего. Не то, чтобы я не принимал в расчет возможность западни для дурачка - просто я решил быть осторожным, проявляя свое любопытство.
И поскольку я не знал, что случится, если меня заметят погружающимся в одиночку в снаряжении компании, я должен был рассчитывать на свою способность объяснить мою вылазку - если, конечно, меня застукают на этом нарушении семейного спокойствия - тем, что задумал автор этой записки.
Я достиг, как мне показалось, необходимого места, встал на якорь, скользнул в свое снаряжение, перевалился через борт и пошел вниз.
Прохладное спокойствие охватило меня, и я спускался медленно, осторожно, точно нес что-то хрупкое. Затем, опускаясь все глубже и глубже, я покинул прохладу и свет, вступив в холодную тьму. Я включил лампу, освещая все вокруг.
Несколькими минутами позже я нашел корабль, покружил около него, обыскивая окрестности в поисках признаков человека, маскировавшегося под дельфина-убийцу.
Но нет, ничего. Кажется, я был один.
Затем я направился к корпусу старого корабля, посветил вниз, на отколотый кусок с обломком грот-мачты. Он выглядел нетронутым, но ведь и я понятия не имел, что там зарыто и как давно.
Пройдя рядом, а затем поверху, я прозондировал кучу ила тонким прутиком, который прихватил с собой. Немного погодя я убедился, что там находится маленький продолговатый предмет, вероятно, металлический, дюймах в восьми от поверхности.
Приблизившись, я раскопал ил. Вода замутилась, свежий ил пополз, чтобы заполнить освободившееся место, раскопанное мной. Ругаясь про себя, я протянул левую руку, согнув пальцы ковшом, и медленно и осторожно погрузил ее в грязь.
Я не встретил препятствия, пока не добрался до коробки. Ни нитей, ни проволоки, ни подозрительных предметов. Это определенно был металл, и я проследил контуры: где-то шесть на десять и на три дюйма. Коробка была в самом низу и крепилась к мачте двумя прядями проволоки. Я не ощутил соединения с чем-то еще и потому поднял - по крайней мере, на мгновение чтобы лучше разглядеть.
Это была маленькая, очень обычно выглядевшая защитная коробка с ручками на обеих концах и наверху. Проволока была пропущена через две из них. Я стряхнул моток пластикового шнура и завязал узел на ближайшей ручке. После того, как я выпустил шнур на порядочную длину, я опустился и воспользовался плоскогубцами, которые захватил с собой, чтобы разрезать проволоку, крепившую коробку к мачте. А затем поднялся наверх, вытравив остаток шнура.
Назад в лодку, а затем - вон из снаряжения, и уж затем осторожно, по сантиметру, я вытащил коробочку из глубины. Ни движение, ни перепад давления не привели в действие никакую мину, так что я почувствовал некоторое облегчение, когда наконец-то поднял ее на борт. Я поставил коробку на палубу и подумал о том, что я совсем беззащитен.
Коробка была закрыта, и что бы там ни было внутри, оно двигалось, когда я встряхивал ее. Я ковырнул ее отверткой. Затем я перевалился через борт в воду и, держась там и вытягиваясь через борт, прутом откинул крышку.
Но, кроме плеска волн и шума моего дыхания ничего не нарушало тишину. Тогда я снова влез в лодку и заглянул в коробку.
В ней лежал холщовый мешочек с подвернутым вниз клапаном, плотно закрытым. Я вскрыл его.
Камни. Он был наполнен дюжиной ничем не примечательных с виду камней. Но с каких это пор люди стали так заботиться о простых камнях? Ясно, что здесь скрывались какие-то большие ценности. Я подумал об этом, хорошенько обтер несколько из них полотенцем. Затем я повертел эти камни в руках, внимательно осматривая их со всех сторон. Да, несколько вспышек ударило мне в глаза.
Я не лгал Кашелу, когда на его вопрос, что мне известно о камнях, ответил: немного. Только немного. Но что касается этих, то моих скудных познаний было достаточно. Отделив наиболее многообещающие образцы для эксперимента, я отколол от грязного минерала несколько включений. Несколькими минутами позже края отобранных мною образцов показали великолепные режущие способности на различных материалах, которыми я их проверял.
Кто-то тайком припрятал алмазы, еще кто-то решил дать мне о них знать. А мой информатор - чего он хотел, чтобы я сделал с этой информацией? Очевидно же, что если бы он просто хотел проинформировать власти, он сделал бы это и без меня.
Сознавая, что меня используют в целях, которые мне непонятны, я решил сделать то, чего от меня, вероятно, и ждали, потому что это все равно совпадало с тем, что я должен был сделать.
Я сумел причалить и выгрузить снаряжение без каких-либо проблем. Возвращаясь в коттедж, я нес завернутый в полотенце мешочек с камнями. Новых записок под дверь не засовывали больше. Я отправился в душевую и принялся отмываться.
Поскольку я не мог придумать, в каком месте лучше всего укрыть камни, то засунул мешочек в мусоросборник и перекрыл выходной патрубок - теперь их не смоет.
Выглянув и осмотревшись, я увидел, что Фрэнк и Линда кушают на внутреннем дворике, так что я вернулся к себе и поел на скорую руку. Затем я полюбовался на закат - может быть, минут этак двадцать. А потом, когда прошло, как мне показалось, достаточно времени, я снова отправился обратно.
Все вышло еще лучше, чем я предполагал. Фрэнк сидел и читал в одиночестве на своем дворике. Я подошел и сказал: