Кройд потянулся за рубашкой.
— Я вам сообщу, что из этого выйдет, — пообещал он.
Вопреки обыкновению, Кройду не захотелось идти пешком. Он снова спустился в метро. Тошнота вернулась, и на этот раз в сопровождении головной боли. А плечи все еще сильно болели. Кройд зашел в аптеку возле станции метро и купил упаковку аспирина.
Прежде чем идти домой, он зашел в тот многоквартирный дом, где раньше жил Сарцанно. На этот раз управляющего удалось застать. Только он не смог помочь, поскольку семья Джо не оставила нового адреса перед отъездом. Уходя, Кройд бросил взгляд в зеркало возле двери и испытал сильное потрясение при виде страшно опухших глаз в обрамлении черных кругов.
Он обещал сводить Клодию и Карла в хороший ресторан пообедать, и ему хотелось ради такого случая быть в как можно лучшей форме. Вернувшись домой, он прошел в ванную и опять разделся. Тело выглядело громадным, расплывшимся. Тут Кройд вспомнил, что, перечисляя все прочие симптомы, забыл сказать Тахиону, что ни разу не облегчился с тех пор, как проснулся. Наверное, его тело находило применение всей поглощенной пище. Кройд встал на весы, но их шкалы хватило только на триста фунтов, а он уже весил больше.
Кройд принял три таблетки аспирина в надежде, что они быстро подействуют. Почесал руку, от нее отделилась длинная полоска плоти, безболезненно и бескровно. Почесался более осторожно в других местах: хлопья продолжали осыпаться. Кройд принял душ и почистил клыки. Стал расчесывать волосы — они выпадали большими прядями. Тогда он прекратил расчесываться. На какое-то мгновение ему захотелось плакать, но приступ зевоты подавил этот позыв. Кройд пошел к себе и принял еще две таблетки амфетамина. Потом вспомнил, что где-то слышал, будто при определении дозы лекарства следует брать в расчет массу тела. Поэтому принял еще одну таблетку, просто для надежности.
Кройд нашел темный ресторан и сунул официанту деньги, чтобы тот отвел их в кабину в дальнем углу, вне поля зрения остальных посетителей.
— Кройд, ты действительно выглядишь… нездорово, — сказала Клодия незадолго до этого, когда вернулась домой.
— Знаю, — ответил он. — Сегодня после обеда ходил к своему врачу.
— И что?
— Мне необходимо лечь и долго спать, сразу после свадьбы.
— Кройд, если ты не сможешь прийти на свадьбу, я пойму. Твое здоровье важнее.
— Я хочу прийти на свадьбу. Со мной все будет в порядке.
Как ей объяснить, если он и сам как следует не понимает? Сказать, что это нечто большее, чем свадьба любимой сестры? Что это событие означает окончательное разрушение его дома, что у него, вероятно, никогда не будет другого? Сказать, что это конец одной фазы его существования и начало огромной неизвестности?
Вместо этого он ел. Его аппетит не уменьшался, а еда была особенно вкусной. Карл смотрел на брата как зачарованный еще долго после того, как сам закончил обед, смотрел, как Кройд уплетает две дополнительные порции мяса, прерываясь только для того, чтобы потребовать очередную корзинку с булочками.
Когда они наконец поднялись с места, у Кройда снова затрещали суставы.
Позже в тот вечер он сидел на кровати, ощущая боль во всем теле. Аспирин не помог. Кройд разделся, потому что одежда стала ему мала. Стоило почесаться, как кожа не просто шелушилась, она отваливалась большими кусками — сухими и бледными, без каких-либо следов крови. «Неудивительно, что у меня лицо белое, как мел», — решил он.
В глубине одной из особенно больших ран на груди Кройд заметил что-то серое и твердое. Он не смог определить, что это такое, но испугался.
В конце концов, несмотря на поздний час, Кройд позвонил Бентли. Ему необходимо было поговорить с кем-то, кто знал о его состоянии. А Бентли обычно давал хорошие советы.
Бентли, по счастью, отозвался, и Кройд все ему рассказал.
— Знаешь, что я думаю, малыш? — наконец произнес Бентли. — Ты должен сделать то, что велел доктор. Лечь спать.
— Я не могу. Пока не могу. Мне необходимо чуть больше одного дня. Потом все будет в порядке. Я и продержусь, вот только так дьявольски все болит, и моя внешность…
— Хорошо, хорошо. Вот как мы поступим. Зайди ко мне примерно в десять утра. Сейчас я ничего не могу для тебя сделать. Но утром первым делом поговорю с одним знакомым, и мы достанем для тебя действительно сильное болеутоляющее. И я бы хотел взглянуть на тебя. Может быть, есть какой-нибудь способ несколько подправить твою внешность.