— Вы — Дэррил Уилсон, а я — Элвин Мур. Хочу задать вам несколько вопросов.
«Самый меткий стрелок Запада» устремил на него мутный взгляд.
— Репортер?
— Нет. Ваш старый поклонник.
— Как же, рассказывай, — произнес знакомый Муру голос. — Я же вижу — репортер. Давай вали отсюда.
— Мэри Мод Муллен, — отчетливо произнес Мур. — Старая стерва, богиня Круга. Что вы о ней думаете?
Взгляд Уилсона наконец сфокусировался.
— A-а, претендент. Хочешь в этом сезоне взойти на Олимп?
— Угадали.
— Ну, и какие у тебя мысли?
Не дождавшись пояснения, Мур спросил:
— Насчет чего?
— Того самого.
Мур сделал глоток. «Хорошо, — подумал он, — поиграем в твою игру, если это сделает тебя более разговорчивым».
— Неплохой мартини, — заметил он. — Ну так?
— Почему?
Мур побагровел. Похоже, Уилсон слишком пьян, чтобы от него был прок. Ладно, последняя попытка…
— Потому что он расслабляет и вместе с тем бодрит, а мне именно это и требуется…
— А почему тебе надо быть расслабленным и вместе с тем бодрым?
— Думаешь, это лучше, чем быть напряженным и сонным?
— Почему лучше?
— Слушай, какого черта…
— Ты проиграл. Ступай домой.
Мур встал:
— Давай так: я выйду, вернусь, и мы начнем по новой. Идет?
— Сядь. Колеса моего фургона крутятся медленно, но они все-таки крутятся. Мы оба говорим об одном и том же. Ты хочешь знать, что такое Мэри Мод? Я скажу тебе. Это такой большой вопросительный знак. Перед ней бесполезно надевать маску. За две минуты Дуэнья разденет тебя догола, и твои ответы будут зависеть от биохимии да от погоды. Как и ее решение. Мне нечем тебя утешить. Дуэнья — это каприз в чистом виде. И еще она уродлива, как сама жизнь.
— И это все?
— Тем, кто не годится для Крута, она дает от ворот поворот. И этого достаточно. Все, ступай.
Мур допил мартини и ушел.
За зиму Мур сколотил состояние. Правда, довольно скромное. Он перешел из Отдела герметической укупорки в исследовательскую лабораторию фирмы «Аква майнинг». Лаборатория находилась на Оаху[37], поэтому ежедневные затраты времени на транспорт увеличились на десять минут, зато «главный технолог» звучало солиднее, чем «ассистент начальника отдела». Мур трудился в поте лица, и одним из результатов стремительного роста его состояния и положения в обществе был судебный процесс в январе.
Он выяснил, что почти все мужчины, принятые в Круг, были разведены. Обратившись в престижную фирму по оформлению браков и разводов, он подписал контракт сроком на три месяца с Дианой Деметрикс, безработной манекенщицей греко-ливанского происхождения. Контракт мог быть расторгнут по желанию одной из сторон и продлен с согласия обоих супругов.
Позже Мур пришел к выводу, что вина за безработицу среди манекенщиц лежит в основном на прогрессе в медицине. Хирургия заполнила мир женщинами с идеальной внешностью. Манекенщице трудно найти работу и еще труднее — удержаться на ней. Новообретенное благосостояние Мура и явилось тем стимулом, который заставил Диану обратиться в суд, обвинив бывшего мужа в нарушении устного соглашения, якобы заключенного между ними, о продлении контракта по желанию одной из сторон.
Разумеется, «Бюро оформления браков и разводов Берджесса» помогло Муру уладить конфликт, оплатив судебные издержки и хирургическую операцию. (Диана сломала ему нос «Пособием по демонстрации готового платья» — тяжелым иллюстрированным справочником в пластиковом футляре.)
В марте Мур был уже готов сразиться с пережитком девятнадцатого века, невесть что о себе возомнившим. В мае, однако, сказалось переутомление. Но, вспомнив вопрос Леоты о психическом заболевании, он (чем черт не шутит!) поборол искушение пройти в психиатрической клинике месячный курс реабилитации. Мур собрал волю в кулак, сосредоточась на мыслях о Леоте. Ведь он совсем забыл о ней. Постоянная учеба, заботы о карьере и женитьба на Диане Деметрикс не оставляли ему времени на воспоминания о принцессе Круга, его любви.
Любви?
Он усмехнулся.
«Суета, — решил он. — Я хочу Леоту, потому что все хотят ее».
Но это было не совсем так.
Он задумался о своих подлинных целях и желаниях.
И понял: его цели неясны. Действие опережает замысел. Если не кривить душой, то он хочет только одного: лететь на роскошном стратокрейсере, проносясь сквозь завтра и послезавтра, сквозь годы и века, — не старея, как те древние боги, что дремали в заоблачной выси и просыпались только в праздники равноденствия, чтобы снизойти к смертным, влачащим жалкое, томительное существование на Земле. Обладать Леотой значило принадлежать Кругу; именно этого он и добивался. Так что действительно то была суета. То была любовь.