Почти ничего не различая в темноте, Люси по памяти добралась до раковины. Можно было бы включить свет, но ей не хотелось выставлять себя напоказ перед людьми, суетящимися за окнами. Открыв кран, она наклонилась, чтобы смыть с лица макияж и слезы. Фиалки у нее в волосах поникли. Сначала Люси думала, что в комнате никого нет, но, обернувшись, увидела сидящую в углу за партой фигуру и испугалась. Пристально вглядываясь в темноту, она подошла ближе.
— Кто это? — прошептала Люси.
— Дэниел.
Она замерла. На его лицо падали отсветы красных огней машин.
— София? — произнес он.
Она приблизилась, чтобы он мог увидеть ее.
— Нет, это Люси.
Ее голос слегка дрожал. В коридоре истекал кровью парень, а в ней копилась досада на то, что Дэниел так и не знает ее имени.
— Иди, сядь.
У него было бесстрастное покорное выражение лица, будто он хотел, чтобы она оказалась Софией. Она проскользнула вдоль стены, перебираясь через стулья с наваленными на них куртками и сумками. Скрестив ноги, Дэниел сидел за одной из парт спиной к стене, словно дожидаясь кого-то. Люси не знала, где ей сесть, и Дэниел подтащил к себе еще одну парту, поставив ее рядом со своей. Люси задрожала, почувствовав, как ее голые руки покрываются гусиной кожей. Потом смущенно вынула фиалки из волос.
— Ты замерзла, — сказал он, бросив взгляд на маленькие цветы на парте.
— Все нормально, — откликнулась она.
Гусиной кожей Люси была обязана в основном ему.
Дэниел осмотрел груду одежды, лежавшую на стульях и столах, и, вытащив белую толстовку с изображением сокола, протянул ей. Люси не стала возиться с рукавами или «молнией», а накинула кофту себе на плечи.
— Ты знаешь, что случилось? — спросила она, подавшись вперед и почти касаясь волосами его рук.
Он раскинул руки на парте, как часто делал на уроках английского. Это были руки не мальчика, а мужчины. Казалось, таким образом Дэниел придает себе устойчивость.
— В вестибюль и коридор выпускного класса вломились несколько одиннадцатиклассников и принялись все крушить. У кого-то были ножи, и началась драка. Кажется, двоих немного порезали, а одного парня сильно ударили ножом.
— Я его видела. Он лежал на полу.
Дэниел кивнул.
— Он поправится. У него сильное кровотечение из ноги, но он поправится.
— Правда?
Она удивилась. Откуда он знает?
— «Скорая» уже приехала?
Люси кивнула.
— Тогда все в порядке. С ним все будет хорошо.
Похоже, Дэниел думал о чем-то ином.
— Ну и ладно.
Заслуживал он этого или нет, но она ему верила, и от этого ей стало лучше. У нее стучали зубы, и, чтобы сдержать дрожь, Люси закрыла рот. Дэниел наклонился и достал что-то из сумки на полу. Это была полупустая бутылка бурбона.
— Кто-то сделал заначку. — Он шагнул к умывальнику и взял с полки пластмассовый стаканчик. — Вот.
Не дожидаясь ее согласия, Дэниел налил ей спиртное. Потом поставил стаканчик на парту прямо перед Люси, наклонившись так близко, что она ощутила его тепло. У нее перехватило дыхание и слегка закружилась голова. Люси прикрыла ладонью свою теплую шею, зная, что начинает краснеть, как бывало с ней в минуты сильного волнения.
— Я и не знала, что ты здесь, — сказала она, не подумав, что выдает себя этими словами.
Дэниел кивнул.
— Я поздно приехал. Всю дорогу от стоянки слышались крики. Мне захотелось посмотреть, что происходит.
Люси глотнула бы бурбона, но у нее тряслись руки, и она не хотела, чтобы он заметил. Вероятно, Дэниел это понял, потому что повернулся к рабочему столу и зажег горелку. Люси смотрела, как вокруг ободка конфорки вспыхивают огненные точки и занимается пламя. Оно отражалось в застекленной двери, наполняя комнату слабым мерцающим светом. Люси сделала торопливый глоток, почувствовав жжение во рту. Она старалась не морщиться от запаха. Пить бурбон не входило в число ее привычек.
— А ты выпьешь? — спросила Люси, когда Дэниел вновь уселся за парту — эту хитроумную комбинацию стола и стула.
Его колени слегка касались ее коленей. Она подумала, что он вряд ли станет пить. Но Дэниел посмотрел на нее, а потом на стаканчик. Он взял его, и Люси с изумлением наблюдала, как Дэниел подносит его к губам той же стороной, к которой только что прикасались ее губы, и делает большой глоток. Она представляла, что он может налить стаканчик себе, но никогда — что станет пить из ее стакана. Что бы сказала Марни? Невозможно поверить в такую близость. Люси сидит рядом с ним, разговаривает, пьет. Все происходило так быстро, что она не вполне отдавала себе в этом отчет.